АЛЬМАНАХ «МИР ВЫСОЦКОГО»:
ПЕРВЫЙ ШАГ СДЕЛАН...

           Книга, о которой пойдёт речь ниже [1], представляет собой, как указано в аннотации, «попытку дать срез современных исследований творчества В.Высоцкого» (с.2).
           Альманах открывают воспоминания известного белорусского кинорежиссёра В.Турова (с.5-49).
           Земное существование знаменитого человека всегда обрастает всевозможными домыслами, слухами, сплетнями, досужими разговорами, и чем талантливее и значимее была данная личность, тем больше вокруг неё есть и будет этой пены и накипи. Владимир Высоцкий здесь — классический пример и подтверждение сказанному: ему и при жизни, и после смерти досталось и достаётся больше всех...
           Что же касается фактов творческой биографии, то, по моему глубокому убеждению, каждый современник и очевидец, способный что-то поведать миру, — обязан это сделать...
           Как справедливо замечает один из авторов альманаха, Н.Богомолов, «время уносит ощущение жизни, и ухватить эту жизнь, рассказать о ней <...> — задача очевидца, которую не сможет выполнить за него никто другой» (с.150).
           Увы, в действительности часто получается так: знает человек что-то существенное и общезначимое, важное для многих, но —отказывается говорить об это, и рано или поздно — «с собой в могилу тайну унесу».
           Воспоминания В.Турова, записанные журналистом В.Крепаком, озаглавлены «О дружбе с Высоцким я молчал шестнадцать лет...»
           В период подготовки книги «Владимир Высоцкий и Беларусь» (Гомель, 1996) её авторы, журналист В.Киеня и гл.художник Гомельского цирка В.Миткевич, обращались к целому ряду «хранителей информации», в том числе и к В.Т.Турову, Л.В.Абрамовой и другим с некоторыми конкретными вопросами, ответы на которые они, при желании, наверняка могли бы дать.
           «Но очень трудно оказалось достучаться из провинциального Гомеля <...> до столь известных и занятых людей» [2]. И следует вывод, который не грех было бы постоянно помнить абсолютно всем, кто имеет хотя бы малейшее отношение к жизни и творчеству В.Высоцкого и способен внести свою лепту в их изучение и освещение: «Все сомнения и противоречия в коллективно создаваемой биографии Владимира Высоцкого надо решать нам и — с е г о д н я (разрядка авторов. — А.Г.). Тем поколениям исследователей, которые придут за нами, делать это будет во много раз сложнее» [3] (подч. мною. — А.Г.). Так что, по-настоящему, промолчав целых шестнадцать лет, В.Туров ничего действительно серьёзного не сказал...
           В своих воспоминаниях он практически не указывает ни одной точной даты и очень многое не договаривает. По большому счёту, они не тянут на серьёзное исследование и в ряде фрагментов довольно поверхностны. Если это ещё с натяжкой допустимо в газетной публикации, то в научном сборнике, каковым заявлен альманах «Мир Высоцкого», составители были обязаны прокомментировать отдельные места. Коротенький, в восемь строчек, «P.S.» интервьюера Б.Крепака (с.49) выполнить эту задачу никак не в состоянии.
           Меня лично, да и других читателей, интересуют вопросы:
           а) Какова фамилия «директора ялтинского кинотеатра», который «в своё время много сделал доброго» для В.Турова и В.Высоцкого (с.6), и его (кинотеатра) название?
           б) Как звали того корейца, который «безумно любил Высоцкого» (с.7) и снимал на видео выступление В.Турова, точная дата?
           в) Кто был главным инженером Черноморского пароходства (с.30) ?
           г) Кто был спутником Владимира Высоцкого по поездке в Минск в 1979 году (с.43)?
           И т.д., и т.д., и т.д.
           На с.7 В.Туров упоминает «что-то» написанное им для «Студенческого меридиана». Составители были обязаны отметить, что речь идёт о материале: Туров В. Из ответов на вопросы авторов повести «Владимир Высоцкий: эпизоды творческой судьбы» В.Акимова и О.Терентьева. Минск, 1988, 4 ноября. Студ. меридиан, 1990, № 7, с.40.
           На с.41 упоминается «знаменитый столик Таирова». Те, кто его видел, скажут, что речь идёт о внушительном по размерам, большом письменном столе, а отнюдь не о крошечном «столике».
           Грань между тем, что «можно», а что «нельзя» в воспоминаниях и мемуарах — весьма зыбка и зачастую неуловима. Уведомление на с.352 сборника, в котором ГКЦМ и его сотрудники отмежёвываются от книги В.Перевозчикова «Правда смертного часа» [4], в этом плане весьма показательно. «Вина» Перевозчикова в том, что он слишком глубоко и слишком рано копнул. Приводимые им факты вряд ли можно оспорить, а свидетельства — опровергнуть, их можно разве что попытаться замолчать или не замечать — по причинам «морально-этического» характера.
           Вопрос стоит так: способствует ли лучшему пониманию творчества художника знание неприглядных сторон его жизни?.. У каждого человека ответ — свой собственный...
           Положения и выводы многих авторов сборника чересчур категоричны и безапелляционны, поверхностны. Вместо уточнения того или иного вопроса они зачастую вызывают лишь недоумение и желание возразить. Как, например, прикажете понимать тезис Л.Томенчук: «...в публикациях о Высоцком почти нет трактовок текстов песен» (с.84)? Публикации ведь разные бывают. Есть коротенькие, «датские», главным образом лишь коннстатирующие факты очередных годовщин со дня рождения и смерти поэта. В них такой трактовки, действительно, нет и быть не может. А есть десятки, сотни статей, полностью состоящих из толкований текстов Владимира Высоцкого. Причём разное понимание одних и тех же произведений разными авторами скорее не «редкость», как считает Л.Томенчук (с.84), — а закономерность и общее правило.
           Разбирая текст «Нежная Правда в красивых одеждах ходила...» и приводя в связи с этим десятки поговорок и пословиц о правде и лжи, Л.Томенчук забывает упомянуть о том, что правда — всегда конкретна. Какой-то одной, общей и приемлемой для всех правды — попросту не существует, у каждого она — своя. Не стоит упускать из вида и понятие «ложь во спасение».
           Последнее трагическое решение поручика Брусенцова — пустить себе пулю в лоб — есть именно высшее проявление чести офицера и гражданина, а не забвение её, как о том пишет А.Бермонт (с.130).
           Многие статьи сборника перенасыщены филолого-литературоведческим «инструментарием», а попросту —специфическим узкопрофессиональным жаргоном, малопонятным для непосвящённых, тогда как профессионал в любой сфере должен стремиться к максимальной чёткости и ясности изложения и аргументации, если он желает быть понятым другими. Тем более что общее состояние исследовательского аппарата филологической науки, как подметила С.Бойко, пребывает в крайне неупорядоченном виде. «Часть наших инструментов создана ещё в античности». Точные же значения более новых терминов «либо не являются общепризнанными, либо вовсе не сформулированы...» (с.420-421).
           Но тем не менее, с трудом продираясь сквозь дебри «идиом», «синтагм» и «лексем», не отягощённый специальным университетским образованием читатель не может не заметить, что смысл строки «А ему сходят с рук перебитые ноги...» из «Песни про правого инсайда» аж целых три учёных дамы трактуют в корне неправильно (с.179). И.Намакштанская, Б.Нильсон и Е.Романова уверены, что это «тренера не наказывают за то, что у футболистов перебиты в игре ноги» (?!).
           Речь здесь идёт вовсе не о тренере, а об игроке из состава команды-соперника, о том самом правом инсайде, которому завидует герой, — это он играет грубо, калечит футболистов других команд, а его за это никак не наказывают ни судьи, ни СТК.
           Полностью надуманным и притянутым за уши представляется и утверждение данных авторов о якобы украинском происхождении героя песни «У тебя глаза — как нож» (с.196).
           Вообще, тема национальной принадлежности героев В.Высоцкого требует отдельного рассмотрения, здесь мы не будем углубляться в неё, а только отметим, что творчество поэта в высшей степени интернационально. Сейчас о нём всё чаще и чаще пишут: «выдающийся русский поэт». Это, конечно, правда, да не вся. Высоцкий — поэт советский, его творчество одинаково близко и понятно всем народам, проживавшим в СССР, и, в первую очередь, — народам славянским.
           «Родственность языков, — отмечают уже упоминавшиеся выше В.Киеня и В.Миткевич, — позволяет жителям Беларуси воспринимать поэзию Владимира Семёновича во всём её богатстве, ибо она стопроцентно понятна каждому из нас без перевода» [5]. А.Полынский в газете «Червона змена» (Минск) писал в январе 93-го: «Если есть имя, которое смогло бы объединить уничтоженный Союз — так это имя Высоцкого».
           Из перечня приводимых на с.195 «украинизмов» бульшая часть ими вовсе не является — «тикать», «сигать», «приспичило», «погутарить», «обрыдли», «сотворить шкоду» и т.д.
           В украинском языке есть глагол «тiкати», но нет «сiгати» (в смысле «прыгать»). Глагол «погутарить» и производные от него слова то и дело встречаем у Шолохова (ср. также белор. «гутарка»). В целом же из того факта, что некий носитель языка использует в своей речи слова, восходящие к другому языку, вовсе ещё не следует, что он относится к другому народу.
           Кроме версии о принадлежности «чёрного пистолета» на Большом Каретном А.Утевскому, известны многочисленные упоминания С.В.Высоцкого (отца поэта) в интервью о том, что Владимир Высоцкий писал о его, Семёна Владимировича, пистолете с заваренным стволом (с.237).
           А.И.Жебровска неоправданно преуменьшает общее количество прижизненных материалов о Владимире Высоцком. Журналы «Турист» и «Советский экран» вряд ли стоит классифицировать как «отраслевые» (с.252) — они были рассчитаны на самую широкую аудиторию и в 60-80-е годы выходили многотысячными тиражами. Далеко не всюду в её статье указаны даты и страницы источников. (см. с.252, 257 — сноска 18 и др.).
           Работу Т.Барановой «Я пою от имени всех...» [6], крайне беспомощную и поверхностную, относить к числу «серьёзных исследований» можно лишь с большой долей условности (с.289).
           Нам уже приходилось обращать в печати внимание на корявость, невнятность, путаность стиля и слога Н.Рудник [7]. Её статья в альманахе — лишний тому пример (с.335-342). Вот несколько цитат: «...параметры (т.е. размеры, масштабы. — А.Г.) распада культуры на два противоположных лагеря <...> оказывались <...> определяющими быстроту процесса внешнего усиления государства и сопутствующего сбоя моральных правил» (с.336). Т.е., в переводе на нормальный человеческий язык, это должно значить: чем больше и глубже расколется культура на две части, «официальную» и «неофициальную», тем быстрее станет сильнее государство и тем скорее рухнут «моральные устои». Но ведь это — абсурд, словесная абракадабра, умствования на голом месте!.. Или возникшая вдруг потребность «...словесного соглашения со стороны народа <...> о действительной необходимости народного поэта» (???) (с.336).
           Далеко не всё обстоит так просто и с заменой «широкой кантилены» танго и маршей И.Дунаевского на мелодику городского романса и французского шансона, вкупе с частушкой и блатной балладой в неофициальной популярной песне (с.337). Исследователь творчества композитора Н.Г.Шафер, автор многочисленных публикаций о нём и книги «Дунаевский сегодня» (М., Сов. композитор, 1988), отмечает созвучность многих песен В.Высоцкого музыке И.Дунаевского. «Дунаевский своей музыкой выразил романтический взлёт наших чувств, наших стремлений построить новое счастливое общество. А Высоцкий выразил нашу боль по поводу того, что это невозможно было сделать» [8].
           В любом классовом, в той или иной степени тоталитарном обществе, государстве — культура во все времена делилась и делится на официальную, признанную, и неофициальную, непризнанную, замалчиваемую и подавляемую. Провести, однако, какую-либо чёткую линию водораздела между ними не представляется возможным: они взаимнопереплетены и проникают друг в друга, находятся в диалектическом единстве — без первой было бы невозможно существование второй, и наоборот.
           У того же Владимира Высоцкого находим множество подтверждений тому, как сильные мира сего, днём по долгу службы занимаясь «гонениями» всего, что не вписывалось в спущенные сверху каноны и рамки, по вечерам охотно слушали его и других «запрещённых» авторов.
           Одна из главных причин падения сегодня популярности авторской песни вообще и Высоцкого — в частности, а также рока и других альтернативных направлений в советской культуре, — заключается в потере ими статуса «запретного плода».
           В сборнике почему-то нигде ни слова не говорится о том, что табу с Владимира Высоцкого, как и со многих других творцов, снял не кто иной, как многократно оплёванный и обруганный сегодня (и вполне очевидно справедливо) М.С.Горбачёв. Вот ещё один пример диалектики: цепь он сделал чуть длиннее, гавкать — разрешил, а вот миску — отодвинул... Процесс официально декларируемой, разрешённой «любви» к Высоцкому шёл одновременно с «перестройкой». «Пошёл» процесс этот, робко сначала, года с 86-го, в 87-м начал набирать силу, достиг апогея в 88-м, в год 50-летия Владимира Высоцкого, а в начале 90-х пошёл на спад.
           Большой интерес читателя вызывает библиографический раздел альманаха (с.453-504), включающий статью Н.М.Высоцкой «О библиотеке сына», список книг из библиотеки В.Высоцкого, продолжение известного справочника А.Эпштейна, охватывающее 1991-1992 гг. (Сост. В.Дузь-Крятченко).
           А.Эпштейн сознательно сузил объём своей работы, ограничившись лишь материалами так называемой «центральной» и «республиканской» печати и только на русском языке.
           Понятия эти были в ходу в те годы, когда существовало чёткое разграничение: вот эти газеты («Правда», «Известия», «Труд» и проч.) распространяются по всей стране, они, следовательно, — «центральные», а вот эти («Московский комсомолец», «Вечерний Киев» и проч.) — только в пределах данного региона, они, соответственно, — «местные».
           Сегодня деление это утратило смысл. «Московская правда», скажем, до «перестройки» считалась «местным» изданием, потом подписка на неё стала всесоюзной: автор этих строк несколько лет получал её, среди прочих, в своей западноукраинской «глубинке».
           Справочник Эпштейна не учитывает целый ряд очень важных и интересных позиций лишь по причине того, что написаны они не на русском языке. К примеру, в журнале «Соцiалiстична культура» (Киев, 1988, № 7, с.12-13) опубликована статья о нескольких поездках В.Высоцкого в школьные годы на каникулах в Мукачево, на Закарпатье, где тогда жила семья его дяди Алексея (Дочинець М. Украiнськi слiди Висоцького). До сих пор биографы В.Высоцкого на неё внимания практически не обратили, по крайней мере ссылок на этот материал я не встречал нигде.
           Мой опыт почти 30-летних занятий библиографией В.Высоцкого неопровержимо свидетельствует в пользу необходимости обязательно указывать во всевозможных перечнях и списках, кроме даты выхода того или иного источника (имею в виду ежедневные газеты), ещё и страницы. Это даёт возможность значительно сократить время поиска данной публикации в комплекте или подшивке.
           Некоторые специалисты, однако, критикуют подобный подход, считая его нарушением неких правил и ГОСТов.
           Но правила нужны такие, которые помогали бы и упрощали работу, а не усложняли её.
           Библиография в альманахе не выходит за рамки, установленные А.Эпштейном, оставляя таким образом «за кадром» несколько обширных пластов библиографического материала: а) публикации в местной советской печати всех уровней — от столичного до заводских многотиражек, во всех республиках; б) публикации в тех странах, которые теперь именуются «дальним зарубежьем» — тоже на всех языках, а не только на русском.
           Необходимость в составлении такой сводной библиографии Владимира Высоцкого давно назрела. Сегодня уже обобщён и частично опубликован некоторый материал в этом плане [9], остаётся только его осмыслить, свести воедино и дополнить. Реально это сделать способен лишь ГКЦМ В.С.Высоцкого, имеющий для этого определённые возможности и кадры. Люди «на местах», в случае необходимости, свою помощь окажут тоже, несмотря на то, что в последние годы условия для занятий библиографией Высоцкого ухудшились во много раз — в большинстве районных и областных библиотек количество получаемых периодических изданий сократилось до нескольких названий...
           Возможно, Музею стоит подумать и об издании ежегодного чисто библиографического бюллетеня, включающего материалы за каждый предыдущий год?..
           Кратко подведём итоги. Составители альманаха проделали значительную и нужную работу, ввели в научный оборот ряд малоизвестных и труднодоступных источников. Справочный аппарат сборника и сам он в целом оставляют хорошее впечатление. Книга окажет значительную помощь исследователям творчества В.С.Высоцкого, серьёзным любителям и коллекционерам. Хочется выразить надежду на то, что это издание станет регулярным и будет выходить постоянно в обозримом будущем.

А.Гордийчук
1998, октябрь.

           P.S. Уже после написания этой статьи вышел в свет 2-й выпуск «Мира Высоцкого» (М., 1998, 672 с., 1000 экз.). Разговор о нём — впереди.

А.Г.

От редакции:

           В сопроводительном письме к этой статье А.Гордийчук, в частности, написал: «Этот материал я им (в Музей — ред.) послал уже, получил ответ за подписью Крылова (он — умный человек, его статья во 2-м выпуске «Мира Высоцкого» — лишнее тому свидетельство) — в таком смысле, что со всем они согласиться не могут, но, в целом, «годится». Сами на себя рецензию печатать не будут — «это было бы с нашей стороны нескромно. Нам кажется, «Вагант-Москва» с удовольствием напечатает Вашу <...> работу. Хотя, возможно, мы и тут ошибаемся, т.к. Международную конференцию, проводимую Музеем, он даже не заметил...».
           От себя хочу сказать, что материалы таких думающих, анализирующих и преданных делу изучения творчества В.Высоцкого авторов, как А.Гордийчук мы действительно с нетерпением ждём и с удовольствием печатаем. Тому свидетельством — наша десятилетняя история. Что же касается неких мероприятий, которые наш журнал якобы не заметил, то хотелось бы спросить устроителей этих действ: кого и когда, кроме круга избранных, они о своих акциях уведомляли? Так, о вышеупомянутой конференции нам стало известно от нашего коломенского (!) корреспондента, а о выходе «Мира Высоцкого» — от автора вышепомещённой статьи. Из всего этого следует: ни что, ни когда происходит в Центре-музее В.С.Высоцкого, нам не известно. По редко доходящим слухам, происходящее в стенах этого уважаемого учреждения вряд ли обогатит сокровищницу многочисленных высоцковедов.

Сергей ЗАЙЦЕВ