|
Недавно я здорово рассердилась на старого, ещё с университетских времён, друга, а ныне известного критика Льва Аннинского.
Вообще-то он многих раздражает — и коллег по литературному цеху, и некоторых героев его блистательных эссе.
Между тем, я полагаю, сердиться на Аннинского — всё равно что осуждать родимый климат и сетовать, к примеру, на то, что вопреки календарю в апреле идёт снег.
Ибо критическая мысль Льва — это могучая своевольная стихия, самодостаточная и, в сущности, не зависящая от объекта исследования. Смею предположить, что он не всегда читает то, о чём пишет. Что, впрочем, качества его текстов не снижает.
Так за что я-то обиделась на старого друга? Не за что, а за кого — за Владимира Семёновича Высоцкого.
Тут позволю себе отступление личного характера. Мои отношения с главным персонажем «Ваганта» складывались непросто. Впервые я услышала песни ВВ в доме того же Лёвы Аннинского, который, как известно, одним из первых, ещё в начале шестидесятых, начал записывать на старенький катушечник тех, кого сегодня мы считаем классиками жанра. Потом, в период растущей популярности барда, слушала его записи в разных компаниях, где все сходились в оценках: здорово!
А потом... Да простят меня высоцковеды и высоцколюбы. Потому что потом довольно долгое время я Владимира Семёновича прямо-таки ненавидела.
Здесь требуется объяснение. Опять-таки личного характера. Тем же «ведам» и «любам», я думаю, знакомо имя Григория Симакова. Так вот: это мой сын. Сегодня уважаемый в определённых кругах специалист по авторской песне как раз шестидесятых и семидесятых годов, юные свои годы он посвятил исключительно Высоцкому. Занимался поиском редких записей — полстраны объездил! Сравнивал варианты. Систематизировал.
Тогда он ещё жил с нами, и надо ли говорить, что хриплый голос Высоцкого звучал в нашей квартире с утра до вечера? Это было невыносимо.
Но потом... Нечеловеческим усилием преодолевая искушение вышвырнуть магнитофон за окошко, я начала вслушиваться в тексты песен.
А дальше — спасибо Грише: мы с мужем получили возможность читать стихи ВВ задолго до того, как они были опубликованы.
Ну вот, а теперь возвращаюсь к Льву Аннинскому. И попытаюсь сформулировать моё отношение к тому, что он написал о В.Высоцком в своей книге «Барды». Э, да что тут формулировать: Лев Высоцкого не любит, это очевидно. Ну что ж, это его право. Я ведь и про себя могу сказать, что ВВ не входит в число близких мне авторов.
Хуже другое. Лев Аннинский Владимира Высоцкого не читал.
Цитирую — выборочно, наугад.
«Километры магнитофонной ленты от Таганки до Магадана выстилали беззаконный путь. Под благовест собственного хрипа из выставленных на подоконники динамиков — хаживал от вертолёта до гостиницы на Северах(...) Начальство звало автора в кабинет, слушало «Охоту на волков» и плакало так же беззаконно»[1].
«...что останется от этого громогласного эпизода в истории русской культуры? От этих шестисот песен, живущих только в том голосе? Может, и в том времени только?»[2].
«В кого угодно может воплотиться и превратиться лирический герой: в бандита из подворотни, в грека из анекдота, в невменяемого психа, косматого жлоба или героя-лётчика, — но вы не ухватите, где же его «подлинность». Потому что подлинно здесь — само превращение, невесомость перехода, упоение маской»[3].
Хватит цитат. В чём я полностью согласна с Аннинским — он тонко проанализировал и точно обозначил те особенности песенного творчества ВВ, которые способствовали всенародной его популярности. Но числить Высоцкого только лишь по магнитофонному ведомству, — значит намеренно сужать масштаб явления. Масштаб и сейчас, через два с лишним десятилетия после смерти нашего героя, очевидный.
В том-то и дело, что искомая «подлинность» Высоцкого откроется лишь внимательному читателю.
Что читать? Ну, об этом тома написаны. По мне — стихи и песенные тексты последних лет жизни. Философские баллады, написанные вроде бы по случаю — к каким-нибудь «Стрелам Робин Гуда» и «Бегству мистера Мак-Кинли». Вроде бы от лица персонажа, а вот он, автор — как на ладони. Со своими размышлениями о жизни, своей болью, страхами и надеждами. Какое тут, прости, Лёва, «упоение маской»?
Или «Мой Гамлет». Он всё знает про датского принца, он его играл. Ау, шекспироведы! Я не встречала в учёных статьях столь глубокого проникновения в суть этого, можно сказать, самого знаменитого персонажа всех времён и народов. А ведь он не только о Гамлете говорит в этом стихотворении, но и о себе.
Так что — читайте Владимира Семёновича Высоцкого. Кто не читал, читайте, тем более что томики с его стихами стоят ныне чуть не на каждой книжной полке.
А кто читал — перечитайте. Не пожалеете.
|
