О визите Высоцкого в Белгород известно очень немного. Побывал он там в апреле 1978 года, дал несколько концертов (точное число не известно). Вскоре после отъезда Высоцкого в городской газете «Ленинская смена» появилась статья Н.Другова «Левые радости» (выпуск от 27 мая), объявившая Высоцкого рвачом, поскольку тот давал по несколько концертов в день и получал за них «сумасшедшие» деньги.
Дело не новое, подобных же обвинений Высоцкий удостаивался и раньше, и позднее. Польза же статьи белгородской газеты была в том, что в ней содержался единственный в литературе отзыв очевидца. Как ни чернил Высоцкого Другов, а всё же не мог не признать, что «люди… организуют круглосуточное дежурство у единственной в городе кассы филармонии, в течение многих часов простаивают на ступеньках Дворца культуры завода «Энергомаш» в надежде «стрельнуть» лишний билетик, коллективно покидают рабочие места, чтобы попасть на дневной сеанс».
Сохранилось шесть различной полноты фонограмм тех выступлений и коротенький – меньше пяти минут – отрывок интервью, которое Высоцкий дал в Белгороде. Вот и вся информация.
Должен признаться, что, живя в Америке, трудно находить очевидцев выступлений Высоцкого в Советском Союзе. И всё же иной раз фортуна бывает милостива. Так, недавно мне удалось познакомиться с проживающей в США Т.Лисициан.
«У меня был в жизни период, когда я шесть лет жила в Белгороде и работала в очень большом по тем местам Дворце культуры, — рассказывала она мне. – Там был зал на 1200 мест, а Владимир Семёнович однажды выступал там с концертами. Вообще-то он выступал в трёх залах, у него было, кажется, по три концерта в день в каждом зале. Расписание было составлено таким образом, что он приезжал на следующий концерт, может быть, через пять минут после предыдущего.
Что мне запомнилось и особенно запечатлелось в памяти – это его невероятная собранность. Поскольку я работала во Дворце культуры (завода «Энергомаш» —
М.Ц.), то у меня была возможность проникнуть на сцену, поставить стульчик и сидеть там.
Я не знаю, что мной двигало, я никогда больше так не поступала, а тут я нахально брала стул и садилась за кулисами. Я сидела на этом стуле, умирая от стыда, а он шёл прямо на меня, абсолютно собранный и выходил на авансцену.
Пел он каждый раз разные вещи. То есть, какие-то вещи, естественно, повторялись, но двух совершенно одинаковых концертов не было. Что ещё запомнилось – это накал в зале, невероятный просто, я это чувствовала каждой клеткой.
Больше всего меня потрясло, как он читал стихи, ничего прекраснее я не слышала. Была у меня и его фотография с автографом с тех концертов, но она, к сожалению, осталась в Москве…».
Жаль, что Т.Лисициан не помнила названий двух других залов, в которых выступал Высоцкий. Ничего она не знала и об интервью Высоцкого в Белгороде, но посоветовала обратиться с этими вопросами к её бывшему мужу, М.Полякову, живущему в России. Естественно, я так и поступил.
М.Поляков давно не живёт в Белгороде, но события более чем двадцатилетней давности помнит превосходно.
«К тому моменту, когда я встретился с Высоцким, я был уже хорошо подготовлен, — рассказал мне М.Поляков. – Я видел его в «Гамлете» и был поражён масштабом его личности. Даже не актёрским мастерством, а именно личностью, которая отвечала мне на те вопросы, которые я задавал себе.
Потом мы встретились в Белгороде, в гримёрной комнате ДК завода «Энергомаш». Мы сидели, пили чай, и я поразился, что Высоцкий был такой невысокий, такой вроде тщедушный человек, но от него исходил такой напор, что казалось, роста он примерно два пятьдесят.
С Высоцким был тогда человек по имени Коля, что-то вроде телохранителя. Этот Коля был ростом под два метра, косая сажень в плечах, но когда Владимир Семёнович начинал говорить, этот Коля, казалось, становился ростом сантиметров сорок.
С Владимиром Семёновичем мы разговаривали только на одну тему, поскольку и времени было мало, и Высоцкий не имел большого желания беседовать. Состоялась беседа лишь по той причине, что я на белгородском радио вёл рубрику «Портрет», где звучали беседы с В.Кикабидзе, А.Мироновым и другими людьми, к которым он хорошо относился. Я сказал ему, что хотел бы для этой рубрики сделать интервью с ним.
Высоцкий сказал: «Времени у меня мало. Хотите, попьём чай вместе? Только мы не будем говорить пространно, а будем говорить только на одну какую-нибудь тему».
Логично было говорить о войне, поскольку, как вы знаете, Белгород – это город, в честь освобождения которого прозвучали залпы первого салюта во время войны. Откровенно говоря, я не знал, как разговорить Высоцкого, поскольку, честно сказать, ощущал некоторую дрожь в коленках из-за моего к нему отношения.
Разговаривали мы минут двадцать и действительно только о войне. Я спросил его, как он пишет военные песни, не зная войны. Он ответил: «Нет, я помню войну, по ощущениям своим помню». Думаю, что проговорил он со мной так долго, хотя мог бы и послать подальше минут через пять, поскольку я сказал ему, что у меня сложилось ощущение, что он в большей степени поэт, чем актёр. Этим я его «зацепил», видно было, что эта тема его очень волновала. Его очень, конечно же, задевало то, что многие считали его просто человеком сочиняющим – хоть и здорово – какие-то песенки.
Передача на радио прошла совершенно случайно, а потом нам «пистонов навставляли». Те события я помню просто по дням. Мы с Владимиром Семёновичем беседовали в пятницу. Я на радио был на хорошем счету, и мне под честное слово «залитовали» обложку передачи, не видя её, без распечатки. Передачу мы готовили в воскресенье с оператором Любочкой Черных. Мы её смонтировали часам к трём, а в 18.30 передача пошла в эфир.
Время передачи 28 минут, а в конце звучала песня Высоцкого, где, помните, такие строки:
|
Так эта песня особенно шокировала наш обком партии. Я был человек беспартийный, с меня и взятки гладки. Вызвали «на ковёр», пропесочили — и всё. А человека, который разрешил выход передачи, «залитовал» её, не прослушав, сняли с должности секретаря парткома.
Кроме ДК «Энергомаша», Высоцкий работал на сценах ДК профсоюзов и ДК железнодорожников, но там было всего два или три концерта. И ещё его возили на концерт в какой-то районный центр, кажется, в Губкино, но это неточно. В основном же концерты были в ДК «Энергомаша». Он давал по три концерта в день. Кажется, они начинались в 12, 17.30 и 20 часов. С Высоцким приезжал его администратор Николай Тамразов. На время пребывания в городе за Высоцким была закреплена машина, на которой он ездил на выступления».
Естественно, меня заинтересовало: сохранилась ли запись беседы с Высоцким, звучавшая на белгородском радио.
«Вышло так, что все свои беседы я писал на студийный магнитофон, но на скорости не 38, а 19 — сказал М.Поляков. — И вот в прошлом году я решил её проверить. Оказалось, что она в ужасном состоянии и, увы, невосстановима».
Подведём итоги.
В результате двух бесед стали, во-первых, известны все залы, в которых Высоцкий выступал в Белгороде. Во-вторых, мы точно знаем, что беседа с ним звучала по радио (что, заметим в скобках, при жизни Высоцкого было считанные разы). Осталось неясным, сколько же всего было концертов. Т.Лисициан говорит о девяти выступлениях в день, т.е. 27 концертов за три дня с 17 по 19 апреля 1978 г. М.Поляков помнит о трёх концертах в день, плюс выездное выступление в районном центре, что в сумме даёт 10 концертов. Так что в этом вопросе требуются уточнения.
После беседы с М.Поляковым я позвонил на белгородское городское радио. Сотрудники, беседовавшие со мной, отнеслись к моей просьбе отыскать фонограмму интервью Высоцкого с большим пониманием, но, увы, помочь ничем не могли – в архивах радио запись не сохранилась.
Невероятно жаль, что утрачена запись беседы. Впрочем, я не теряю надежды. Раз сохранился маленький кусочек, то не исключено, что где-то хранится и вся запись целиком. Будем искать!
|
