Осмысление моей встречи с Владимиром Высоцким пришло позже, а тогда это было и долго оставалось для меня прежде всего большим эмоциональным событием. Мыслимо ли: несколько часов непосредственного общения с самим Высоцким! Часы эти стали предметом моей гордости и зависти – моих друзей. Тогда, в тёплую, по-летнему короткую ночь, я и не думал, что всё, происходившее со мной, станет не только штрихом моей личной биографии, но и страничкой в истории моего города. А начало этой истории до банального простое…
…В Горловку приехал Высоцкий! Не знаю, кто и как смог пригласить, а главное – организовать концерты Высоцкого (до сих пор не ведаю, кому сказать спасибо), но выступления состоялись. И сразу стали событием.
Помню, в один день было несколько концертов. И все они прошли при переполненных залах. И так – все дни гастролей, вне зависимости от времени и погоды…
«Вы что, работу прогуливаете?», — шутливо спрашивал Высоцкий на дневных концертах. Прогуливали. Конечно, прогуливали! Кто-то, может быть, и отпрашивался, кто-то менялся рабочими сменами. Я же просто прогулял занятия в институте. Сознательно, с какой-то мальчишеской радостью, — повод-то какой! Тот самый Высоцкий – в Горловке! В городе, который уже видел «Хозяина тайги», который уже знал о «Сказе о том, как царь Пётр арапа женил», в городе, который уже знал и любил Высоцкого!
Концерты… Нет, это были не просто концерты. Скорее это были встречи, это были откровенные беседы, разговор одного человека с людьми, оккупировавшими зал. Не покидало ощущение, что Высоцкий, общаясь со всеми, обращается только к тебе. И эта простота общения, эта доверительность подкупала. Мне нравилось, что Высоцкий не заигрывал с залом, определённо нравилась его манера общения, нравилось то, как он обращался со своей гитарой, как любовно говорил о мастере, сделавшем ему эту гитару. Мне нравилось, с какой любовью рассказывал он о своём театре, как нахваливал его, как неожиданно пригласил всех зрителей приехать в Москву и самим убедиться, какие гениальные спектакли ставит Юрий Петрович Любимов, какие прекрасные актёры играют с ним в «самом лучшем театре»! Говорил он и о своём Гамлете, и о том, как неуважительно отнеслась к его победе, к заграничному успеху на гастролях и фестивалях наша пресса.
…Я не сводил с него глаз. Мне вдруг страшно захотелось хоть в чём-то быть похожим на него. Меня поражала его мужская основательность, его незлобивые шутки, его очень простой костюм, вернее, отсутствие его – свитер, куртка, строгие чёрные брюки…
И ещё мне запомнилось, что на каждом концерте, найдя в зале уже знакомые лица, Высоцкий говорил: «А для вас я покажу вот эту песню. Здесь я её ещё не пел!» И звучала песня. Зал проживал каждую из них. Проживал и бурно реагировал. Хохотал, слушая про Ваню и Зину, замолкал, внимательно вслушиваясь в текст песен о войне… А какими были глаза шахтёров, когда он запел о чёрном золоте!..
Театр «Юность», а в то время я был его участником, пригласил Владимира Семёновича к себе на блиц-встречу в помещение малой сцены. И эта встреча состоялась. Говорили много, больше – о театре и кино. Мы спрашивали о том, как он поступил в театральное училище, как и у кого он учился. Ему же было интересно узнать как можно больше о нашем театре, он был приятно удивлён, найдя схожесть в биографиях нашего театра и Театра драмы и комедии на Таганке: один год основания. А потом мы пели песни к спектаклю «Свой остров», написанные нашим замечательным актёром Юрием Добровым. Этот же спектакль шёл тогда и в московском «Современнике». К нему песни написал уже Владимир Высоцкий, и вот теперь мы слушали одну из них в исполнении самого автора. Здесь же мы сфотографировались с Высоцким. На память.
Владимир Высоцкий делает памятную запись в альбоме самодеятельного театра «Юность» ДК шахты «Кочегарка» (Горловка). 1973 г. Фото А.Неймана
Эту фотографию я храню особенно бережно. И может быть, где-то в личных вещах Высоцкого хранится наш значок – значок актёра театра «Юность». Разговор наш с Владимиром Семёновичем Высоцким получился недолгим, — времени было мало, ведь встреча эта проходила между концертами, да ещё и администратор постоянно торопил: «Володя, пора, ты не успеешь отдохнуть!» — «Ещё немного», — отвечал Высоцкий и снова говорил и пел только для нас.
Когда до следующего концерта оставалось несколько минут, он надел свою пепельного цвета куртку, извинился и ушёл на большую сцену. А мы бегом в зал. И когда снова прозвучали слова: «Для тех, кто уже встречался со мной, я покажу новую песню», — мы знали вполне определённо: это он нам её поёт. Боже, как мы аплодировали!
Потом мы с Юрой Добровым провожали Владимира Семёновича к гостинице. Говорили о своём городе, показывали самые красивые места. Нам очень хотелось, чтобы Высоцкому понравилась наша Горловка, чтобы он полюбил или хотя бы запомнил наш город…
Разговаривая, не заметили даже, как подошли к улице Комсомольской. Ещё один поворот на проспект Победы, и нужно будет расставаться. Но расставаться ни нам, ни Высоцкому не хотелось. «Это мой дом», — как бы между прочим сказал мой друг Добров. И вдруг предложил: «Зайдём?» — «Зайдём, — согласился Высоцкий, — покурим и зайдём».
И в этом обычном «покурим и зайдём» было столько тепла и простоты, будто это сказал не Высоцкий, а наш давнишний друг. Покурить мы уселись на лавочке во дворе, а Юрий побежал к себе и минуты через две вернулся с гитарой.
«Вот», — нерешительно протянул её Высоцкому. Легко и, как мне показалось, без всякого сожаления Высоцкий бросил недокуренную сигарету, взял гитару. Долго колдовал над ней, подтягивал струну, подкручивал колки. А потом — запел. В ночном горловском дворе – подумать только! – звучали “дворовые” песни Высоцкого в исполнении самого автора. Пел он тихо, как-то очень негромко, словно боялся спугнуть тишину уснувшего дворика. Пел просто и задушевно. Такого Высоцкого я никогда ещё не слышал. Не было привычного надлома, того самого надлома, по которому безошибочно угадывался нами наш Высоцкий, которого мы знали и любили по кинофильмам, концертам и магнитофонным записям. Он пел, не привлекая к себе внимания, как поют у костра, в кругу друзей, совсем не так, как пела его песни дворовая шпана, для которой главным достоинством исполнения была громкость… Он пел, как привораживал — и нас, и этот притихший дворик, в котором, как мне показалось, он почувствовал что-то своё, родное… И сам он был таким близким, таким родным…
И совсем уже другие песни звучали в квартире Юры Доброва, куда мы потом поднялись. И манера исполнения была другой. Может, это зависело от его настроения, самочувствия, но перед нами был уже другой Высоцкий. Во взгляде его, его движениях, в голосе – во всём чувствовалась усталость. Он говорил тихо, словно боялся нарушить атмосферу домашнего уюта. Говорил о грустных вещах в своей жизни, но не жалуясь, а как бы просто констатируя: вот и такое в жизни бывает. Говорил о трудностях, которые возникли в Театре на Таганке, но друзей вспоминал только добрыми словами. И снова – о неудачах с песнями для кино, о запретах на его творчество, о том, как мешают ему слухи и сплетни…
Почему? Почему он всё это говорил нам? Чем я мог ему помочь? Мы слушали его, неестественно поддакивая, теряясь в догадках. Мы открывали для себя реального Высоцкого, которому порой бывает очень трудно, который может вот так просто и доверчиво говорить нам о самых простых и серьёзных вещах…
ДК шахты «Кочегарка» (Горловка). Слева направо: директор ДК Гарри Александрович Кейль, Владимир Семёнович Высоцкий, зам.директора по быту Берта Исааковна Гольдман, 1973 г. Фото А.Неймана
…Несколько раз он подходил к телефону, всё пытался куда-то дозвониться, очень переживал, что не было связи. И мне вдруг показалось, что ему необходимо простое человеческое сочувствие, что он нуждается в сострадании, в общении. Мы были нужны ему как спасение от душевного одиночества, он устал от толпы, от прессы…Он просто устал… И он тоже понял нас, разгадал наше состояние, наше смятение, понял, что для нас он ещё тот, выдуманный, нереальный Высоцкий, которого мы (да и не только мы) нафантазировали себе благодаря магнитофонным записям, кинофильмам, спектаклям, и, словно извиняясь за себя такого, реального, объяснил: «Всё нормально. Я и есть тот самый Высоцкий, просто вот немного расслабился…»
И опять звучали его песни… Затаив дыхание, мы слушали «Час зачатья», «Что за дом притих…» Юрий предложил выпить сухого вина. Высоцкий отказался – спиртное он не пил совсем. «А вот чаю, пожалуй, можно».
Мы пили чай. Такой крепкий чай я пил первый раз в жизни. Юра показывал свой семейный альбом. Владимир Семёнович внимательно рассматривал каждую фотографию, заинтересованно спрашивал: «А это кто?», «А какой это спектакль?», «Расскажи об этом парне…» И снова, извиняясь, спешил к телефону, набирал и набирал нужный ему номер. И опять с какой-то неизбывной грустью возвращался к нам, сожалея, что так нескладно всё получается у него… Мне очень хотелось помочь ему хоть чем-то, хотелось просто успокоить… Не смог. И потом всё время корил себя за это, не находя оправдания ни себе, ни абоненту, который так упорно молчал…
Прошли годы, и я решил во что бы то ни стало возвратить его к нам, в Горловку. У себя в театре в память о нём мы поставили спектакль «Наш Высоцкий». Очень хотелось напомнить всем людям, что человеку доброе слово необходимо при жизни, что всем нам необходимо быть добрее и человечнее друг к другу. Это помог мне понять Владимир Высоцкий. И теперь уже никто и ничто не сможет помешать нашим встречам с ним: 25 января, что бы там ни случилось, на сцене народного театра «Юность» снова будет звучать неповторимый голос Владимира Высоцкого и сам он повторится в каждом из нас, наш Высоцкий.
|
«БЫТЬ или НЕ БЫТЬ ?, или НАШ ВЫСОЦКИЙ»
Спектакль «Наш Высоцкий» в окончательном варианте назывался «Быть или не быть?». Во всяком случае, именно такое название значится в программке. Премьера состоялась в январе 1988 года и посвящена была 50-летию со дня рождения поэта. Поставлен спектакль в Горловке Донецкой области на сцене народного театра «Юность», из которого позднее был создан профессиональный Городской муниципальный драматический театр. Автор пьесы и режиссёр-постановщик Константин Добрунов. В программке спектакля театр обращается к зрителю:
«Хочется, чтобы наш сегодняшний спектакль носил характер доверительного разговора, того самого, к которому шёл во всех своих встречах со зрителем Владимир Семёнович Высоцкий…
…В силе театра – столкнуть взгляды, перемешать судьбы людей, не знакомых друг с другом. Мы действуем так с одной единственной целью – докопаться до истины. Мы не будем клеить усы, бороды, надевать парики, как говорил Владимир Высоцкий, не в этом дело…
Дело в том… Друзья, давайте вместе разберёмся!»
Не имея возможности посмотреть спектакль, поскольку он в Горловке уже не идёт, я, с разрешения автора, прочла пьесу. Сам К.В.Добрунов определяет её жанр как «опыт публицистической драмы». В чём же он пытается разобраться, в чём суть его гамлетовского вопроса?
Пьеса была написана во второй половине 80-х годов, когда в печати только-только начали появляться публикации о творчестве Владимира Высоцкого. И не все они были положительными. Писали и явные противники, и скрытые завистники, и просто не успевшие или не сумевшие осознать, охватить величие явления – те, кто в силу порочных традиций или инерции мышления не признавали Высоцкого поэтом, не видели или не понимали огромного значения его творчества. Одним из явных противников, как известно, был Ст.Куняев. Помним мы и такие перлы, как «полугамлет и получелкаш», «меньшого потеряли брата…», «он не был ни великим поэтом, ни великим актёром»… Авторы подобных высказываний не все были противниками и недоброжелателями. Среди них немало и поклонников, и настоящих друзей, и приятелей. Но поэт сам говорил: «Пророков нет в отечестве своём». Да и ситуацию эту предвидел, как в воду глядел: «На мои похорона съехались вампиры». А на похороны только друзья ходят…
Впрочем, история повторяется, причём довольно часто: и Бетховена ругали, и Чайковского поносили, и Маяковского, и Есенина… Кому только не доставалось «в отечестве своём, да и в других отечествах» тоже. Ломка стереотипов, отступление от кажущихся незыблемыми канонов часто поначалу принимается в штыки – «большое видится на расстояньи».
Расстоянью этому – чуть больше двух десятилетий, а осмысление и переоценка уже случились…
Теперь творчество «Всенародного Володи» вошло в учебные программы, а кажется, совсем недавно приходилось доказывать, отстаивать место поэта Высоцкого в литературе, куда его так долго не пускали. Тогда-то и появились по всей стране всевозможные клубы «по изучению и пропаганде» творчества В.Высоцкого, где и доказывали, и отстаивали, а случалось, и защищали…
Занимался этим и наш Мариупольский клуб «Высота». Кому нужна была эта «пропаганда» (слово-то какое казённое, так мы его не любили!)? Но оно непременно должно было присутствовать в официальном названии. А творчество Высоцкого ни в какой пропаганде и не нуждалось – популярность его не знала границ.
Официальное признание Высоцкого пришло чуть позже, и хочется верить – не без помощи этой самой нашей «пропаганды».
Свой вклад внёс и театр «Юность», где Константин Добрунов, впервые в Украине, поставил спектакль о Высоцком.
Его спектакль – это диалог спорящих. Столкновение мнений и взглядов. Столкновение позиций. И когда у спорщиков не хватало аргументов – начинали звучать песни Высоцкого. Автор же своей точки зрения не навязывал, предлагая разные суждения, что даёт возможность зрителю самому докопаться до истины: быть или не быть? Быть Высоцкому в нашем времени или уходить в забвение?
Теперь-то уж никто не сомневается – быть!
|
