…«Белорусский вокзал»… На этом фильме у меня были четыре замечательных партнёра – уж так мне повезло, таких прекрасных актёров занял Андрей Смирнов в этом фильме: Евгения Леонова, Анатолия Папанова, Всеволода Сафонова, Алексея Глазырина. После съёмок наша дружба не померкла, и когда они приезжали в Ленинград, то обязательно останавливались у меня, и мы организовывали наши совместные выступления на эстраде, а публика нас так радушно принимала. Все они рано ушли из жизни, и первым ушёл Глазырин. Алёше ещё и пятидесяти не было, и это так больно. Осталась я одна из нашего «десятого непромокаемого батальона», о котором я пою в фильме песню Булата Окуджавы, так всем полюбившуюся. Я не приезжала хоронить ни одного из моих «десантников», только телеграммы соболезнования посылала родным. Их нет, четверых, и теперь я разговариваю с ними в Никольском соборе, что близ моего дома, ставлю свечи за упокой их душ, плачу и вот, разговариваю… Они для меня как живые, ведь я не видела их мёртвыми, не смогла, это было свыше моих сил…
Очень дружила я – сначала как с киноактёром – с Володей Высоцким. Впервые я увидела его в Белоруссии, там мы вместе снимались в фильме «Я родом из детства», он был моим партнёром. А когда отснялись, то не расстались как чужие, а продолжили нашу дружбу.
На кухне, рядом с дверью, стоит стул – это его любимое место, мы так его и назвали – стул Володи Высоцкого. Когда кто-нибудь из гостей садится сюда, я так и заявляю – а знаете ли вы, на чьём стуле сидите? Это стул Володи Высоцкого… Он всё время хотел петь, без песен себя не мыслил… Тут гитара висела (потом я отдала её внуку Ване), и Володя считал, что она предназначена для него. Так и было: он приезжал в Ленинград, останавливался у меня (всегда у меня!), снимал с кухонной двери эту гитару и начинал петь. Когда я, бывало, возвращалась вечером после спектакля, то во дворе всегда видела толпу притихших слушателей – Володя пел в открытое окно, и сюда стекались его поклонники. Если слушать было некому – днём или утром люди на работе, – то Володя устраивал концерты моей собаке, по два-три часа пел. Была у меня тогда чудесная собака, помесь чёрного терьера с пуделем, Зураб. Зураб протягивал передние лапы вперёд, к Володе, и смотрел на него, не отрываясь.
– Да что это ты, – удивлялась я, – даёшь целые концерты для собаки!
– Но какие понимающие глаза, он всё знает! – уверял Володя. – Как внимательно слушает, как смотрит!
|
Когда Володя женился на Марине Влади, они останавливались у меня вдвоём. Я и с Мариной подружилась. Но после одного случая, неожиданного и очень неприятного, я изменила своё к ней отношение.
Дело в том, что Володя изо всех сил боролся со своим алкоголизмом. Бывало, что он года два, а то и три и капли спиртного не брал в рот. У меня, например, он всегда пил только крепкий чай. Я сочувствовала ему, восхищалась его силой воли, ведь вокруг было столько желающих «выпить с Володькой». И вот однажды он попросил мою медсестру Зиночку (она пришла спасать меня от воспаления лёгких, ставить банки) вынуть злополучную ампулу. Вокруг этой ампулы образовалась гематома, воспалилась так, что Зиночка испугалась:
– Срочно вытаскиваем, ему грозит заражение крови!
Вытащила Зина ампулу, а тут как раз прибегает Марина с покупками, с вкусной едой и вином.
– Ага! – говорит она. – Ампулу вытащили – давайте пить шампанское!
Я готова была её убить: все Володины старания пошли прахом.
До сих пор не могу не улыбнуться, вспоминая, как он привёл ко мне компанию шикарно одетых красоток. Он довольно долго пел им, а я сочла необходимым налить им чай и поставить на стол пирог с черноплодкой – сама его испекла. Уходя, они так трогательно благодарили – его за песни, меня – за чай. Я, когда ушли, полюбопытствовала:
– Кого ты ко мне приводил? Кто эти красотки?
А он самым обычным тоном ответил:
– Проститутки с Невского…
О Господи!
В те времена – каюсь, каюсь! – я не очень-то разбиралась в его творчестве. Для меня оно было непривычным, и я всё спрашивала:
– И что ты хрипишь и хрипишь? Сочинил бы что-нибудь про любовь!
Он совсем не обиделся. Улыбнулся доброй такой улыбкой и сказал:
– Ты, Нина, не понимаешь! У меня все песни про любовь!
Я п о т о м его поняла, потом, когда уже «умолкли звуки чудных песен».
О Господи…
|
