Продолжаем рассказ об учёбе Владимира Высоцкого в Школе-студии МХАТ. Начало см.: «Вагант» NN 11,12-93; 2,3-94; 4,5-94; 2,3-95; 11,12-95; 5,6-96.

 

Таисия Владимировна ДОДИНА, однокурсница В.Высоцкого: - Практически каждый свободный вечер я сидела в театре. Не знаю, какое количество раз я смотрела «Горячее сердце», «Вишневый сад», «Марию Стюарт»… Смотрела всё по миллиону раз.

Мы обожали мхатовских «стариков» и боготворили их. Володя тоже ходил в театр, смотрел спектакли. Нас пропускали, мы уже там намозолили глаза. Потом, там же был проход и через Студию.

Вера Юлиановна КАЦНЕЛЬСОН, сотрудник Школы-студии МХАТ: - Была возможность давать ребятам бесплатные пропуска на спектакли МХАТа и Филиала. И во все театры у нас были такие бумажки. Я писала им направления и они очень хорошо ходили в театры. Обычно плохо пускали на премьеры, а потом начинали пускать. А во МХАТ всегда пускали. Последние годы стало хуже, а сейчас и не знаю, как.

Я всю свою молодость ходила на бесплатные ступеньки. В старом МХАТе были очень хорошие ступеньки.

У нас с театром была общая комсомольская и партийная организации. Я работала на кафедре и была секретарем комсомольской организации. Потом организации разделили, когда я ушла в декрет. Но на спектакли нас приглашали, это было свято. И на прогоны перед премьерой. Только не разрешалось садиться на первые десять рядов, чтобы со сцены не видны были знакомые лица. Таков закон…

И в ВТО ходили, и в ЦДРИ нам приносили билеты. На просмотры в другие театры мы им не очень давали билеты, потому что, как правило, это было во время занятий. Особенно четвертому курсу. Во МХАТ на первый просмотр приглашались мамы, папы артистов и обязательно – студийцы.

В другие театры я всегда старалась попадать не через актёров: актёрам всегда довольно трудно выдаются билеты. У нас всегда были свои выпускники в постановочной части, даже в дирекции, - можно было попасть. Мы даже делали коллективные заявки в такие театры.

В «Современник» вообще ходили, как к себе домой: там же все наши были.

Иван Михайлович ТАРХАНОВ, преподаватель: - Практика была в театре, она касалась каждого курса: играли массовые «народные» сцены.

В.Ю. КАЦНЕЛЬСОН: - Во время учёбы ребята играли в театре в массовках, и не только в «Синей птице».

Мхатовские «старики» часто ходили в Студию и на выпускные спектакли, и на капустники. А среднее поколение - не очень. Студийцы всегда приглашались на творческие вечера артистов МХАТа, на встречи со «стариками», на прогоны новых спектаклей.

 

На фото: У входа в Школу студию Р.Вильдан, М.Добровольская, Л.Неделько и В.Комратов

 

Т.В. ДОДИНА: В «Синюю птицу» я не пошла, а ребята ходили. В кино сниматься у нас было запрещено. Вениамин Захарович Радомысленский очень строго к этому относился. Поэтому даже Жанна Прохоренко, которая шла за нами следом, была просто выгнана из института. И после фильма она поступила уже во ВГИК. С Веселовской тоже был скандал, когда она снималась в «Хождениях по мукам», и с Маргошкой Володиной, потому что она ушла на год сниматься в «Огненных верстах». Потом её, правда, взяли на младший курс. У нас это очень преследовалось.

А Володя мечтал сняться в кино. И, когда приглашали кого-то, он очень переживал: «Когда же я-то буду сниматься? Почему же меня ёлки-палки, не снимают?» - очень переживал.

В.Ю.КАЦНЕЛЬСОН: - Сниматься в кино студийцам не разрешали. В общем, это правильно: надо чтобы человек сначала выучился. У нас в своё время со второго курса ушла Жанна Прохоренко, когда её взяли сниматься в «Балладу о солдате». Потом очень жалела, что не доучилась. С Козаковым была целая история: ему тогда только через Министерство разрешили сниматься в «Убийстве на улице Данте».

На старших курсах они полулегально показывались, им разрешали заключать договор - что ж стоять на пути. Вот Урбанскому как раз разрешили сниматься на четвёртом курсе в «Коммунисте», поэтому он в выпускных спектаклях играл меньше, чем мог.

И.М.ТАРХАНОВ: - С Жорой Епифанцевым было просто: собрали консилиум и разрешили сниматься в «Фоме Гордееве» с условием, что он вернётся на предыдущий курс. Но Жора сумел вернуться на свой.

Борис Михайлович ПОЮРОВСКИЙ, сотрудник Школы-студии МХАТ: - Распределение… Одну из моих обязанностей в студии придумал заведующий кафедрой актёрского мастерства Василий Осипович Топорков: коль скоро я занимаюсь организацией подбора студентов, то чтоб я нёс ответственность перед ними, когда наступал трудный момент их распределения. Причём надо вам сказать, что в ту пору были трудности особого характера, потому что в стране почти не было театральных вузов, особенно русских. В Москве - Школа-студия МХАТ, Щукинское училище при Театре им.Вахтангова, Щеп-кинское - при Малом и ГИТИС. Не было институтов ни в Свердловске, ни в Перми, ни в Красноярске, ни во Владивостоке. Не было русских отделений в союзных республиках. Поэтому к нам начинали слать гонцов ещё в декабре-январе каждого года, когда начинались дипломные спектакли, они присматривались кого взять.

«Право первой ночи» испокон веков было у Художественного театра. Те, кто шёл в Художественный, оформлялись ещё на третьем курсе через Первый отдел, потому что театр был режимный и там положение было особенное. Их вызывали обычно в марте третьего курса и они заполняли сложнейшую анкету на 48 страницах. Потом начиналось их оформление. Ну вот, например, у Юры Пузырёва отец оказался «врагом народа» (он был директором Кировского завода, его расстреляли). Конечно, Юру немедленно выкинули: как сын «врага народа» может работать в Художественном театре? Позже его отец был реабилитирован.

Распределение обычно бывало в марте-апреле. Те, кого забирал МХАТ, уже ушли, а оставшиеся бегали по московским театрам – показывались. Конечно, и тогда 99% хотели остаться в Москве. Но бывали случаи, когда человек хотел уехать к себе на родину. Их там, конечно, с удовольствием брали.

Володю, хоть он и учился нормально, устроить в театр было трудно из-за его внешних данных: тяжёлый прикус, тяжёлая челюсть, небольшой рост.

И.М.ТАРХАНОВ: - Борис Иванович Равенских (режиссер Театра им.Пушкина) посмотрел весь наш репертуар и потом объявил на труппе, что этот курс вместе с Тархановым переходит в его театр. Кончилось тем, что после итогового разбора к нему попали Володя, Валя Буров, Леночка Ситко и Гена Портер.

Владимир Николаевич КОМРАТОВ, однокурсник В.Высоцкого: - Сказать, что Володя безумно любил учиться, - это, по-моему, неверно. Он не был в числе интеллектуалов, он как-то плыл так, плыл… У нас был любимый педагог Абрам Александрович Белкин, крупнейший специалист по Достоевскому. Он говорил нам: «Я прошу вас не разговаривать на лекции, я же её не читаю, я думаю вместе с вами. Поэтому мне очень важно ваше внимание». И вот однажды, опять за широкой спиной Епифанцева, на своем фибровом чемоданчике Володя благополучно спал. И что-то Белкина подняло вдруг пройтись, он остановился, был совершенно потрясён, сложил руки на животе и говорит: «Он спит! Нет, вы видите, он спит!» Когда стали Володю толкать, он говорит «Нет, ничего не надо! Пусть спит!» - и пошёл продолжать лекцию. Белкин тогда только что пришёл из Университета, очень научно читал лекции, иностранные слова употреблял. Это он потом попроще стал читать - ведь не все способны к теоретизированию.

Володя жил эмоционально. Он не был хорошим учеником, не был плохим - он так плыл... Если бы мне тогда сказали, что теперь я буду рассказывать о Высоцком! - да никто из нас тогда этого и предположить не мог. Потому что на курсе были талантливее его, интереснее.

И как актёр... У него был всплеск, когда он сыграл Порфирия Петровича, на втором курсе. Всем нравилось, Белкин был в восторге, вообще это считалось одной из удач экзамена. А вот мне не очень нравилось, потому что он был всегда как-то внутри себя. Он не был абсолютно живым. Я не всё видел из его ролей, но из того, что я видел, мне понравились только две последние его работы - Жеглов и Дон Гуан.

 

На фото: Л.Неделька и Г.Портер на репетиции

 

Бубнова он тоже хорошо играл, но не могу сказать, что потрясающе. Понимаете, если бы он блистательно закончил Школу-студию, у него не было бы таких сложностей с устройством на работу.

Вообще, моё впечатление от того, как складывался феномен Высоцкого - он не великий поэт с моей точки зрения, не великий актёр, а вот вместе, и во время попало, и определило его такую совершенно бешеную по пулярность. Больше того, если бы мы вынули смешные песни его, я не знаю, была ли бы у него такая популярность. Когда он был на «Таганке», я видел, как им восхищался Эфрос, очень строгий режиссёр, восхищался им как актёром. Но я не видел его в Лопахине, ничего не могу сказать. Многим нравилось, как он играет Гамлета, мне - не очень. Вообще, надо родиться большим актёром, чтобы эту роль играть. Я его видел и в Брехте, это интересная работа.

Когда Володя играл в дипломных спектаклях, он играл роли не то чтобы самые главные. Никулин в книге о Массальском написал, что Павел Владимирович любил его, Вильдана и Высоцкого. Это неправда. Массальский действительно любил Вильдана, это правда, - так посмотрите, какие он роли сыграл. Он любил Жору Епифанцева, это правда, и он очень переживал, когда Жора ушёл сниматься и должен был вернуться на другой курс. У него были свои любимцы, но в их число не входили ни Высоцкий, ни Никулин. То, что Павел Владимирович любил Высоцкого - это легенда. Тогда бы Высоцкий другие роли получал. Когда педагог любит, он думает: «Надо ему что-то дать, чтобы он выпустился интересно». Да и просто ощущаешь - кого любит педагог, к кому просто хорошо относится. Я бы сказал, что скорее не Массальский, а Иван Михайлович Тарханов любил Володю.

Вот характерная черта Высоцкого. Я не знаю, было ли так на самом деле, но он сам мне так рассказывал. «Ты понимаешь, - говорил он, - я схожу с ума! Изке Мешковой (его жене, которая работала в Киеве, а он здесь заканчивал четвёртый курс) я написал письмо. Я помню хорошо, что вложил лист в конверт, заклеил его и опустил. Прихожу в студию - вот это письмо. Что произошло?» Дальше он рассказывал, что, якобы, пошёл на вокзал и поехал к Изе в Киев (так как у него денег не было, он чуть ли не продал пиджак). Выяснилось, что вместо письма он стихи ей послал. Он не мог успокоиться, пока не выяснил, что же случилось на самом деле.

 

 

Статья Льва Сергеева в «Советской культуре» от 28 июня 1960 года о выпускных спектаклях Школы-студии МХАТ - возможно, первое упоминание В.Высоцкого в печати.

 

ДЕВЯТНАДЦАТЬ ИЗ МХАТ

 

Много раз поднимается занавес Учебного театра. Пробиваясь сквозь трагический грим обитателей костылевской ночлежки, смотрят на нас радостные, взволнованные и безмерно счастливые юношеские лица. Сдают экзамены на творческую зрелость девятнадцать учеников Школы-студии им.Немировича-Данченко при Московском Художественном театре.

Выпускной курс, руководимый народным артистом республики П.Массальским, подготовил совершенно различные по темам и жанрам спектакли. В содружестве с коллективом студийцев молодой драматург Л.Митрофанов написал свою новую пьесу о советских людях «Пути, которые мы выбираем». Спектакль, поставленный П.Массальским и режиссёром-педагогом И. Тархановым, был многократно показан в студии и в Учебном театре, а затем передан по Московскому телевидению.

Студийцами поставлена и русская классика. Самые близкие театру - Чехов и Горький.

В начале года к столетию со дня рождения Чехова курс подготовил программу из одноактных пьес и рассказов писателя, выступил на его родине в Таганроге, на юбилейных торжествах.

Успех чеховскому вечеру принесла «Свадьба» в постановке А.Комиссарова и «Предложение» - шутка, поставленная В.Станицыным и Н.Алексеевым.

В «Предложении» интересно раскрылось дарование исполнителя роли Ломова Р.Вильдана, а с ним отлично взаимодействуют Р.Савченко и В.Никулин.

Несколько слабее играется «Медведь». В спектакле много неоправданных мизансцен, при которых актёры ставятся в затруднительное положение, когда один говорит, а другой пассивно ему внемлет. Мы знаем, как превосходно справились те же исполнители с более трудными ролями в «На дне» и, в основном, адресуем упрёк постановщику С.Блинникову.

Самое крупное достижение выпускного курса - спектакль «На дне». Постановкой горьковской пьесы студийцы как бы бросили вызов «старшим», и нужно признать, что они с честью вышли из рискованного поединка. Выполненный в традициях Художественного театра спектакль молодёжи захватывает своей динамичностью, радует новизной и свежестью прочтения. Режиссёры сделали всё, чтобы помочь молодым исполнителям найти своё собственное образное решение, и это главное, что помогло возродить в пьесе, написанной свыше полувека назад, её предгрозовое, гневное революционное звучание.

К сожалению, размеры газетной статьи не позволяют рассказать о каждом исполнителе в отдельности. Ветераны постоянных обитателей «дна» костылевского подвала сыграны превосходно. Многим исполнителям удалось найти свою интонацию и акцентировать главное. Так, у Костылёва, которого играет Г.Ялович, это полемика с Лукой и монолог о том, что такое странник. Бубнов проходит мимо умершей Анны: «Кашлять перестала, значит…» И вдруг перед последним закрытием занавеса чудесное перевоплощение: обнажилась истосковавшаяся, плачущая, исполненная доброты человеческая душа: «Кабы я был богатый... я бы... бесплатный трактир устроил!.. С музыкой и чтобы хор певцов... Бедняк человек... айда ко мне в бесплатный трактир!» Артист В.Высоцкий проводит эту сцену с подъёмом. В этот момент его Бубнов сверкающе счастлив.

Очень молод Васька Пепел в исполнении В.Бурова. Он весь в своём мечтательном бесхитростном рассказе о том, какого он поймал во сне «огромаднейшего леща». Главное, что увидел В.Буров в своём герое, хоть это расходится со сложившимся представлением об удачливом воре, любовнике Василисы, - это простодушие, внутренняя беззащитность. В сцене с Лукой - это глубоко потрясённая, добрая юность, страстно ждущая помощи извне. Своеобразный, цельный, психологически правдивый образ Васьки Пепла можно считать большой творческой удачей.

Неукротимую, исполненную тёмных страстей Василису играет Л.Евгенина. Хороши Настя - А.Лихитченко и Анна… Вот тут сразу не поверишь, что скорбную, умирающую Анну играет та же артистка Р.Савченко, которая с буйной темпераментностью и весельем провела роль Натальи Степановны в «Предложении».

По репертуару каждого исполнителя чувствуется настойчивое стремление педагогов в наибольшей степени расширить диапазон исполняемых ролей.

Но некоторые роли оказались за гранью индивидуальных возможностей. Так, в пьесе Л.Митрофанова девочку Алёнку сыграла Е.Ситко, проявив яркое лирико-комедийное дарование, но драматическая роль Наташи оказалась не в её природе. Барон Р.Вильдана интересен как тип растерявшегося на всю жизнь дворянского последыша, но у артиста живого и темпераментного на этот раз чувствуется какая-то вялость, скованность, не вяжущаяся с характером исполняемой роли.

Не во всём удался образ Луки. В игре В.Большакова проявляется явное равнодушие к тем местам роли, которые окрашивают главное в Луке, эгоистичность его ко всему притёршейся холодной души. Это можно понять. 23-летний артист, человек наших 60-х годов, оказался просто бессилен органически постичь чуждую его духу и мировоззрению, лишённую без человеческих стимулов философию утешительства.

Сатин. Один из самых необычайных и колоритнейших героев горьковской драматургии. Поднимается с нар тяжёлая после похмелья голова и первое, что поражает, - удивительное внешнее сходство Сатина - студийца Н.Мохова с хорошо известным по старинным фотографиям Сатиным-Станиславским. Случайно или умышленно достигнуто это точное партнёрское сходство? Может быть, символ приемственности? Или стремление ещё и таким приёмом возродить атмосферу первых спектаклей? Нашим домыслам близко и то и другое. Можно живо вообразить, как игрался этот спектакль более полувека назад, когда Барону - Качалову было 27, Москвину - 28, и многие «художественники» были не старше сегодняшних выпускников.

В исполнении Н.Мохова Сатин живёт обидой и ненавистью к отвергнувшему его обществу. В каждой его реплике кричит оскорблённое самолюбие. Когда Сатин - Н.Мохов говорит: «Сделай так, чтобы работа была мне приятна, - я, может быть, буду работать...» - в его интонации нет и намёка на браваду и гаерство. Наоборот, тут слышится глухая боль из-за невозможности проявить себя в действии. И тут же зарождаются размышления о свободном труде и труде-обязанности. Как отчаянный протест, но не как убеждение воспринимается совет Клещу: «Обременяй землю!» И вот со всем этим, а не в случайном порыве накапливается огромная, не знающая действенного выхода энергия, которая вырывается в знаменитый гимн Человеку.

 

На фото: Шумовая бригада дипломного спектакля «Пути, которые мы выбираем»: Валентин Попов, Владимир Высоцкий, Валентин Никулин, Геннадий Портер. В руках у Высоцкого и Портера колотушки, которыми били в барабаны, изображая гром, взрывы…

 

Как было сказано в начале, спектакль динамичен, насыщен «предгрозовостью», идёт в чётком напряжённом ритме. Даже те зрители, которым много раз привелось видеть «На дне» и которые без особого энтузиазма ожидали открытия маленького занавеса, оказались под гипнозом искренних переживаний творческого экстаза, который может быть только в театре и который незримо передаётся со сцены прямо в зрительный зал.

Итак, экзамен на артистическую зрелость сдан. Но мы повременим ставить точку. Почему надо с такой поспешностью отправлять на слом декорации законченных, профессиональных и представляющих несомненную художественную ценность спектаклей? По-хозяйски - сводить насмарку плоды большого и кропотливого труда, который был вложен в постановку этих спектаклей мастерами советской сцены и талантливыми исполнителями ролей?

В Москве уже заявил о себе скромный Учебный театр. Но почему бы не воспользоваться летним сезоном и не представить коллективного дебютанта массовому зрителю? А может быть организовать гастроли? Ведь столько в стране небольших городов и крупных новостроек, которые были бы рады и счастливы принять у себя таких хороших гостей. Очевидно, с этим делом много хлопот, но говоря низкой прозой, где это у нас выбрасывают ценный, нужный людям продукт только потому, что его лень было продавать? Возможно, эти соображения запоздали. Что ж, будем рады, если они смогут пригодиться на будущее.

В добрый путь, девятнадцать!

 

В.Ю. КАЦНЕЛЬСОН: - После студии Володя к нам приходил очень часто, мы много разговаривали. И особенно он меня поразил последний раз в 1978 году на 35-летии Студии. Дата-то у нас в октябре, а отмечали мы в декабре. Это было ещё в старой студии. Было расширенное заседание педсовета со студентами, и выпускников много пришло. А внизу был кинозал театра, мы им пользовались, когда нам надо было. И после торжественной части все спустились туда. Пришли наши выпускники, много очень, и Кваша, и Женя Лазарев, и... просто сейчас вспомнить не могу. А Володи не было, у него - «Гамлет». Я собралась уходить домой, а в зале продолжались выступления: кто читал, кто рассказывал, - и тут прибежал Володя с гитарой. Я с ним разошлась, когда выходила. А когда мне сказали, что он пришёл, я вернулась, он уже пел. Там не было сцены, эстрадный помост поставили, на нём он и пел. Он так пел! И много. Все были просто поражены: после «Гамлета»! Это же всё не так просто! После такого трудного спектакля, это же очень тяжело! Он песен семь, наверное, спел. Никто не записывал, потому что это всё было экспромтом. Мы даже не знали, кто придёт, придут ли вообще: ребята сами договаривались. Потом мы в коридоре немножко поговорили, было уже поздно, мне надо было идти домой. У меня тогда состояние было неважное: муж умер.

Ещё раз Володя пел на чьём-то курсовом вечере. У нас была традиция: первый курс собирался на свой частный курсовой вечер и приглашал кого-нибудь из выпускников. Я помню, как-то пришёл Караченцов. «Я, - говорит, - после Володи петь не буду». Потому что Николай тогда только начинал, он закончил студию значительно позже Володи и сразу попал в «Ленком». А пел он ещё в студии. Вечно с гитарой. У них курс очень хороший был и очень такой «капустный». Они вечно все пели.

Но когда по окончании студии они приходили на вечера, они начинали волноваться, у них руки-ноги тряслись у всех: как это - выйти на ту сцену, где ты начинал, в своём доме… Это всегда очень всех волновало.

Я помню, много делали таких вечеров: наши выпускники со своими программами.

Один раз Володя пришёл, а я в коридор вышла, он бросился ко мне, я говорю с удивлением: «Володя...» - «Всё! Бросил, ничего в рот не беру!» Разговор в такой форме... «Ну и давно бы так надо!» Он выглядел идеально, ну просто как мальчик! Это было ещё до Марины. А когда у него были недоразумения в театре, он не приходил.

Когда он в Театре им.Пушкина начал пить, очень огорчился наш ректор. «Володя способный же был парень и хороший. Он же очень сердечный человек, добрый. Всё эта водка...»

А так он приходил... У нас же был наш знаменитый ректор папа Веня, как его студенты звали. Он помогал всем на работу устраиваться. Володя приходил, ко всем к нам заходил, потом шёл в папе Вене.

 

Н.Г.КОЛОТОВА, заведующая учебной частью: - Как-то Володя зашёл в учебную часть похвалиться, что купил в Детском мире своим мальчикам колготки. Сказал, что счастлив, что у него два сына.

Потом с Колей Караченцовым, когда ещё был жив Радомысленский, пришёл. И они пели после какого-то собрания. Говорят, весело было...

 

В «Ваганте» N 6-90 на стр.3 опубликована фотография из архива Т.В.Додиной, где запечатлен выпускной курс Школы-студии МХАТ 1960 года. Назовём всех поимённо.

Слева направо:

Первый ряд: Валентин Попов, Николай Мохов, Владимир Кондратов, Геннадий Ялович, Геннадий Портер, Анатолий Иванов, Валентин Никулин.

Второй ряд: Владимир Большаков, Лола Евгенина, Аза Лихитченко, Елизавета Федоровна Саричева, Луиза Неделько, ? , Вениамин Захарович Радомысленский, Елена Ситко, Валентин Буров.

Третий ряд: Виталий Яковлевич Виленкин, Роза Савченко, Александр Михайлович Комиссаров, Владимир Львович Ершов, Михаил Николаевич Кедров, Павел Владимирович Массальский, Таисия Додина, Иван Михайлович Тарханов, Марина Добровольская, Николай Павлович Алексеев, Симон Федорович Никишкин.

Четвёртый ряд: Владимир Высоцкий, Роман Вильдан, Георгий Епифанцев.

 

Материал подготовили

Л.СИМАКОВА и В.ТУЧИН

Фото из личных архивов