Родился я на Калининском проспекте в знаменитом доме Грауэрмана (помните роддом из «Места встречи?..»). Но своё детство провёл на Волге, в Чебоксарах. Оттуда родом мои дедушка и бабушка. Меня привезли к ним в корзине для грибов - в то время с детскими колясками была напряжёнка. Дедушка был драматургом, основоположником чувашского театра, первым кинорежиссёром Чувашии, а бабушка - кинозвездой Востока. Когда «Советский экран» был ещё чёрно-белым - её фото печаталось на обложке. Дед приобрёл кинокамеру и сам снял семь фильмов, которые потом даже шли в прокате. Снялась в этих фильмах и бабушка. А потом мой дед стал главным режиссёром Чувашского драматического театра, а бабушка - ведущей актрисой. Они работали в этом театре достаточно долго, начали писать пьесы для театра и оба стали членами Союза писателей. Потом переехали в Москву.
Отец мой закончил актёрский факультет ГИТИСа, затем девять лет проработал в Театре имени Маяковского, у Охлопкова, но ушёл и целиком занялся писательским трудом.
У меня, к сожалению, этих талантов нет, я не пишу. Помню, что бабушка мечтала увидеть меня в кино, и когда это случилось - была страшно рада.
В 1974 году я закончил Щукинское училище, затем был призван в армию и служил в команде Центрального театра Советской Армии. После службы меня пригласили на Одесскую киностудию сниматься в фильме «Побег из тюрьмы». Неплохая была картина, первая, потому и запомнилась.
А потом меня пригласили сниматься на «Довженко» в картине про десантников «Гром и молния», затем в «Мосфильм» - «Поздняя ягода» и так далее. Я снялся в сорока трёх картинах, из них главных ролей - 16. Поснимался я в Германии, в Финляндии, последний фильм - у американцев. К ним я попал как актёр, хорошо владеющий английским. Фильм называется «Зигзаг». Сейчас я много работаю за кадром: дублирую, озвучиваю, да ещё реклама. К счастью, этим я начал заниматься давно, ещё в 1977 году, когда мы ездили озвучивать фильмы в Киргизию и Узбекистан...
Я нигде никогда не числился: ни в театре, ни в штате студии. Но я член Союза кинематографистов. Да и в театр я никогда не стремился, такой необходимости не было. У меня был очень плотный творческий график: съёмки, встречи со зрителем, сольные программы. Была такая передача «Товарищ кино», мы с ней объездили весь Советский Союз. Я научился играть на гитаре и пел песни из кинофильмов, несколько песен Володи Качана, пару своих. С такими сольными концертами я выступал довольно плотно года три подряд: от санатория до зон строгого режима, до женских колоний в Хабаровске...
А в первом фильме у меня была главная роль. Я туда очень смешно пробовался. Но - по-порядку. В доме, где я прежде жил, моим соседом был Иван Петрович Рыжов - мой крёстный отец в кино. Мы жили на одной лестничной клетке. И в лифте однажды столкнулись. Он говорит: «Вот еду в Одессу на съёмки, а ты - чего?» Отвечаю, что только вернулся из армии, телефон молчит, жизнь остановилась... А он мне: «Давай фотографию...» Я дал своё фото и он улетел. А потом мне позвонили из Одесской киностудии и пригласили на кинопробы. Я прилетел туда, никого вообще не зная. Мне дали сценарий, обозначили роль и я ушёл в гостиницу читать. Предложили мне роль капитана Сидорова, шпика какого-то... Он там три раза появляется в кадре и всё время молчит, в подворотне. И я понял, что если снимусь в этой роли, то меня никто никогда не заметит. Я начал просить режиссёра попробовать меня на другую роль, - там был один молодой поповский сын, главная роль. Но он мне ответил, что уже есть актёр. И тогда я разработал план: завалить эту роль напрочь, чтобы мне дали другую. Опыта у меня не было, я не понимал, что если завалю эту роль, то завалю и себя...
Я так сыграл, что это было поперёк всего. Режиссёр совсем сник и тогда я подумал: «А чего это я такое сделал?» Снова начал просить роль поповского сына и уже не помню, как его уговорил, но он мне поверил. Всю ночь я мучился, переживал, психовал и на кинопробы пришёл на страшном взводе. Однако мне это очень помогло. Я играл сцену допроса, на меня надели металлические наручники, не настоящие, правда, реквизиторские, с острыми краями. А так как я распсиховался, зная что мне уже терять нечего, то сыграл очень убедительно. Я ударил руками с наручниками об стол и страшно порезался, тут же хлынула кровь, все вокруг обалдели, да и я сам... И только краем уха услышал: «Не останавливать камеру!» Я отыграл и уехал домой. А потом мне позвонили и сказали, что я утверждён на эту роль.
После нескольких фильмов была музыкальная картина «Берегите женщин». Когда картину отсняли, редактор мне сказала: «Андрюша, выйдет фильм на экраны и на следующий день ты проснёшься знаменитым». Так и случилось.
На съёмках в других городах меня частенько останавливала милиция, путая с полученными ориентировками: вроде бы лицо знакомое, да не тот, кого они ищут. Да и сейчас гаишники тормозят, но взглянув на меня - отпускают (стучу по столу три раза).
На картину «Место встречи...» меня пригласили по карточке киноактёра, предложив роль одного из бандитов. Но Говорухин посмотрел пробы и сказал: «Нет, на роль бандита ты не подходишь, у тебя слишком честная физиономия. Будешь играть сотрудника МУРа». И утвердил меня на роль Коли Тараскина.
Снимался фильм полтора года. У меня снова был напряжённый график, потому что я был занят ещё в двух картинах. Разрывался на части: самолёт, съёмки и снова самолёт. Поэтому особых встреч, да и просто долгих разговоров у нас с Высоцким не было. Встречались только на съёмочной площадке. Он очень быстро располагал к себе, был доброжелателен, помогал, подсказывал, советовал... Работать с ним было легко, сразу чувствовалось, что рядом - настоящий профессионал, большой мастер.
Однажды Высоцкий подвозил меня домой на своём «мерседесе» после очередного съёмочного дня. И в районе Театра Образцова мы чуть не разбились... Он мчался на большой скорости, машину страшно занесло и мы чудом остались живы. Благо, был вечер и движение было не столь интенсивным.
Он был влюблён в свою роль, в своего Жеглова. Не секрет, что каждый актёр, утверждённый на роль, которая ему нравится, влюблён в своего героя. У Высоцкого это явно бросалось в глаза. Он ведь и привнёс в роль много своего...
Ещё я отметил, что Говорухин - абсолютно холодный и неприступный человек, перед ним - стена. Мы с ним потом пару раз как-то виделись, тогда он ещё жил в Одессе... Кстати, он очень хорошо рисует. Однажды мы встретились в каком-то кафе и он так быстро и так профессионально нарисовал мой портрет, что я был просто ошарашен. Очень здорово нарисовал, в одну секунду!
Ну, а Высоцкий - другое. Никакой говорухинской стены, полная открытость. Он был очень компанейским. И потом, он - актёр, ему иначе нельзя, ему нужен контакт с партнёром. Ведь это совместная работа и он должен расположить к себе, иначе картины не получится. И он располагал сразу. Обаяния у него было море... Повторяю, он очень помогал на площадке, очень. Выглядело это так по-доброму. Сейчас уже не помню, что именно он мне подсказывал, это было в процессе работы, но было это очень тактично. Это был большой актёр и я очень ценил его помощь!
Помню случай, когда однажды мы с Высоцким оказались в аэропорту Одессы. Он улетал в Москву, на спектакль, а я - в Свердловск на съёмки. Было обложное небо, дождь, нелётная погода, и мы застряли надолго. Высоцкого сразу узнали, подошли моряки и попросили его пару песен, но не было гитары. Моряки тут же куда-то съездили, привезли. Высоцкий конечно же согласился. Мы поднялись в ресторан, который уже закрывался, но когда там узнали, что будет петь Высоцкий - двери распахнулись настежь и всё равно не могли вместить всех желающих... Высыпали официанты, повара, вся кухня - ресторан набился битком. Пел Высоцкий всю ночь. Вот это был концерт!
Премьеры фильма не было и мы больше не виделись.
Любопытный случай произошёл в Германии, в Дрездене, куда мы приехали на съёмки. Только бросили сумки в гостинице, как мой напарник щёлкнул кнопкой телевизора и вдруг слышу: «Андрюха, ты, что-ли?!» Смотрю, идёт наш фильм, там он назывался «Чёрная кошка», необычно так, на немецком. Фильм действительно необычайно популярен...
Как-то, уже после выхода «Места встречи...», там же, в Одессе, на очередных съёмках, иду по гостиничному коридору и вдруг слышу из одного номера украинскую песню. Я постучал и вошёл: в номере сидело человек восемь актёров и среди них - Лев Перфилов. «О, Андрюха, как я рад тебя видеть!» Мы обнялись...
Сейчас жаль, что не было у нас никаких встреч с Высоцким - я вечно куда-то спешил. Понимаете, застолья могли быть, когда, скажем, снимали «Хозяина тайги». Вот уж там действительно никуда не уйти – экспедиция. И у меня были такие картины-экспедиции. На съёмках одной из них я жил с Лёвой Прыгуновым, на высоте 2400 метров на заброшенной гидрометеостанции. Мы прожили там 30 дней. Уйти оттуда просто физически было невозможно. Вот там собирались кают-компанией: домино, карты, гитара... А было это в Киргизии, где мы жили в маленькой комнатушке. И Лёва тогда самостоятельно изучал китайский язык. Мы спали в тренировочных костюмах, в шапках и перчатках, потому что в окнах были выбиты стёкла и мы их заложили подушками Был дикий холод, только «лампочка Ильича» висела... Мы жутко уставали на съёмках, весь день на морозе. Я мгновенно засыпал и ночью просыпался оттого, что слышал дикое: «Ай-сянь-сянь-дзянь». Я вскакивал и видел, что Лёва сидел за столом, перед ним - куча табличек и он монотонно повторял: «Ай-сянь-сянь-дзянь». И мило меня спрашивал: «Я тебе не мешаю?»...
Мне довольно часто приходилось сниматься с лошадьми.
А верховой езде я обучался на ипподроме в Одессе. Первый раз сел на лошадь, испытывая некоторые неудобства: высокое животное, косится на тебя дурным глазом и всё время норовит идти задом, хотя ты хочешь - вперёд.
В фильме «Крутизна» на съёмочной площадке я встретился с Петром Петровичем Глебовым - известным лихим казаком Григорием Мелеховым. Он снимался со своей красавицей-дочкой.
На этой картине у меня была смешная история. Сцена, где я скачу на лошади за преступником. С «Волги» сняли крышку багажника и посадили туда оператора с камерой. Съёмки были на Западной Украине, в полях. Я скачу по накатанной дорожке, с одной стороны - стена боярышника вот с такими шипами, с другой - степь. И тут оператор закричал: «Стреляй!» И вот здесь я забыл одну вещь. Надо вам сказать, что когда съёмки происходили на «Мосфильме» или в Киргизии, мы брали обученных, обстрелянных лошадей, здесь же, видать из экономии, взяли лошадей из местных, которым съёмки - до лампочки. Эти лошади не обучены ни на крик, ни на огонь, ни на выстрел. А я об этом забыл. И вот на полном скаку я вытягиваю руку с револьвером между ушей лошади и стреляю. В следующее мгновение я в таком же положении, с револьвером в руке, лечу над зарослями боярышника... прямо в середину этого колючего кошмара. Машина с оператором ушла вперёд. Через какое-то время перед съёмочной группой появляется лошадь, но... без меня. Думают, как это может быть, ведь Градов - приличный наездник, сейчас он появится «из-за угла» и ему будет стыдно. А я лежу, сказать ничего не могу,, потому что весь утыкан иглами, как ёжик. Пройти ко мне было невозможно, пришлось прорубать дорогу и извлекать меня оттуда.
Я снимался во многих трюковых фильмах. Был молодым, снимался без дублеров. Это сейчас я понимаю: ну зачем этот риск?! Кому это нужно? Сломаешь позвоночник, кто потом о тебе вспомнит...
Помните в картине «Место встречи...» эпизод погони за Фоксом? Жеглов отправляет Тараскина за подмогой и тот прыгает на полном ходу машины, падает и, хромая, скрывается за углом. Так вот это был дублёр. Правда, не потому что я отказался прыгать, а просто в этот день меня не было на съёмках. Но даже сейчас могу вас заверить, что если бы я был в тот день на площадке, то спрыгнул бы сам, без дублера.
После съёмок мне Высоцкий подарил фотографию - кадр из фильма - с автографом. Он написал - «Добра!» К сожалению, у меня недавно на «Мосфильме» пропала папка с фотографиями, среди них, возможно, была и та...
О семье. Жена - врач, дочь - учится на юридическом, ей 22 года. Есть любимая собака - Билл Клинтон. Очень преданная. Жена в гололёд упала - никому нельзя подойти помочь. Не допускает. Такой вот маленький зверь...
Так и живём.
|
