На протяжении нескольких лет в рамках этой рубрики мы знакомили читателей с материалами, посвященными жизни и творчеству Владимира Высоцкого, опубликованными ещё при его жизни. При этом мы старались придерживаться хронологического порядка, «продвигаясь» от середины 60-х к лету 80-го. И вот в сегодняшнем номере рубрика завершает этот этап своего существования статьями мая - июля 1980 года. Начиная со следующего номера, мы начнем публикацию материалов, появившихся на свет уже после смерти поэта. Упор, разумеется, будет сделан на публикации в периферийной прессе, наименее доступные тем, кто интересуется жизнью и творчеством Высоцкого.

Разумеется, это не означает, что публикации 60-70-х годов навсегда исчезли со страниц рубрики. По мере поступления новой информации мы будем вас с ней знакомить.

А в этом номере вы можете прочитать рассказ актера Театра на Таганке Вениамина Смехова о Владимире Высоцком из цикла рассказов об актерах театра, познакомиться с интервью Марины Влади, в котором она рассказывает о своей жизни с Высоцким, и со статьей, посвященной переизданию в ФРГ по лицензии французской фирмы «Шан дю Монд» («Chant du Monde») авторского диска-«гиганта» Высоцкого.

 

 

 

МОИ ТОВАРИЩИ - АРТИСТЫ

Владимир Высоцкий

 

Популярность этого имени на данный отрезок времени бесспорна. Друзья, мы знаем, как наслаждаются его песнями ученые и артисты, строители КамАЗа и колхозники Узбекистана... Даже в тех отдаленных уголках, где труженикам неведомы обольщения театральных залов и эстрады, лирический герой его песен - свой, родной человек. За годы жизни, будучи актером, поэтом, певцом, Высоцкий нажил не только положительный, но и теневой капитал - слухов, легенд, полуправд, гипербол, лжи, неправедного обывательского интереса к частной жизни кумира. Я всегда удивляюсь, сталкиваясь с таким интересом. Почему бы просто не отозваться благодарностью за существование живого таланта, так часто радующего, так много сделавшего для искусства?..

Вспоминаю рядовой день Владимира Высоцкого. Утром - напряженная репетиция. Прыгаем через кубы, сто раз повторяем каждую фразу - Любимов не дает покоя ни себе, ни актерам. Днем Володю упрашивают выступить перед химическими физиками или лирическими химиками. За час до спектакля его привозят снова в театр. Три с половиной часа в роли Галилео Галилея он неистово доказывает, что Земля вращается вокруг Солнца, обрушивает на партнеров и публику всю ярость своей правоты, не утихая ни на секунду... В одиннадцать вечера мы уезжаем к друзьям-библиофилам, но разговор о новом романе братьев Стругацких прерван: Володю замучила новая песня, она никак не ложится на музыку, необходимо немедленно решить ее судьбу. Включается магнитофон, и на наших глазах чудесная сказка об Иване-дураке и лесной нечисти, каждый из которых «по своему несчастный», проживает долгий процесс поиска... Вот есть такой вариант... Прослушали, автор качает головой: чепуха, банально, неинтересно. А может быть, это вальс?.. Спел, подобрал, прослушал, отверг... Уже под утро окреп, утвердился мотив, который и ему, и слушателям показался идеальным. Приехав домой, он не сумел заснуть: одна из сегодняшних мелодий натолкнула на новую тему... Пока не родится, пока не ляжет на бумагу то, что ворочается в мозгу, он не уснет. Так и приедет в театр - репетировать, работать, вплоть до того личного часа, когда опять вернется к недоговоренному сюжету... Нет перерывов, часто нет сна, но есть сплошная карусель, чертово колесо творчества.

Высоцкий - дитя стихий, я не видел второго такого же по выносливости. Он неутомим, как горная река, как сибирская вьюга, и это не метафора, увы! - он так же беспощаден к себе в работе, как и упомянутые явления природы. Только ему это дороже стоит - жизни и здоровья. Стихия, увлечение, интрига замысла, влюбленность делают его самим собой. Казенный распорядок, будничная суета меняют его облик. Это словно бы другой человек - неширок и нещедр, неузнаваем ни в чем... Но вот его властно призвала страсть, идея, мечта, песня, дружба, роль... Перед вами - Владимир Высоцкий. Он распахнут весь перед людьми, он рискует сгореть, расплавиться на каждом шагу... Он сочинит песню, которую завтра полюбят. Он уедет сниматься в горы, увлечется альпинизмом, и его стихи о дружбе и мужестве, о горах и войне принесут кинофильму успех. Прекрасно сыграв офицера в фильме «Служили два товарища», он наотрез отказался от дублера - сам скакал, сам седлал, сам падал с коня... Дитя стихий...

Сталкиваясь с актерами в таганском «быту», иногда теряешь меру отсчета. Легко поддаться мелководным, растительным придиркам... Ну зачем он ерничает, зачем неспокоен, зачем меняет друзей на фаворитов, зачем так подозрителен и грубоват, а вот уже и неблагодарен, забывчив... Но стоит ему взять в руки гитару и спеть нежно и горестно песню о детстве, об участниках и свидетелях войны, о временах и нравах... Но стоит ему начать что-то рассказывать... Высоцкому пишут орденоносцы и влюбленные студентки, школьные коллективы и седые учителя, нефтяники, литераторы, инвалиды войны, садоводы и шоферы... Я своими глазами читал письмо, где сорокалетний инженер благодарит автора и певца за спасение от смерти: больному ничего не помогало, опустились руки, организм не хотел сопротивляться болезни... И вдруг человек услышал песню «Спасите наши души», потом песню «Я «Як» - истребитель», потом еще и еще... Случилось чудо, в больного вселилась вера, появилась охота жить и бороться за жизнь... «Спасибо Вам, Владимир Семенович...»

Массовое увлечение многоголосыми ансамблями, дребезжащими, завышенными тенорами, беззубыми сюжетами фильмов и пьес, стрижеными газонами телесерийных благополучий, нудно-пустозвонными песенками мне часто представляется победой искусства - условно назову его искусством женского рода. То есть, это те случаи, когда подходят слова: «нежно», «мило», «хрупко», «красиво» вместо слов: «мужественно», «правдиво», «сильно», «актуально» или «смело... Можно это еще назвать инфантильностью стиля – как угодно. Однако полностью выражает наше время искусство другого - мужского - рода: таковы книги Трифонова и Быкова, Вампилова и Распутина, Абрамова и Тендрякова. Такова музыка Шостаковича, Хачатуряна, Буцко, Щедрина, Шнитке и Денисова. Таковы фильмы Тарковского, Климова и Шепитько. Такова поэзия Самойлова, Межирова, Окуджавы и Чухонцева. Такова режиссура Эфроса, Товстоногова, Фоменко, Захарова, Любимова. Таков почерк Плисецкой, Гердта, Никулина, Леонова, Ульянова... Таковы песни и все творчество Владимира Высоцкого.

 

Вениамин Смехов

Аврора (Ленинград) N5

май 1980 года

 

 

Перевод с французского

МАРИНА ВЛАДИ: «Я БЕЗ УМА ОТ ВЛАДИМИРА,

ПОТОМУ ЧТО Я ВИЖУ ЕГО ЧЕРЕЗ ДЕНЬ»

 

Такой безмятежный образ счастливой пары почти необычен, потому что Марина Влади (которая играет жену Альберто Сорди в «Больном-притворщике») и ее муж Владимир Высоцкий, состоящие в браке уже десять лет, не видятся друг с другом шесть месяцев из двенадцати. Следовательно, через день! По простой причине: их работа держит одного в Париже, другого в Москве. Несмотря на долгие месяцы разлуки, Высоцкие, успешно опровергая поговорку «С глаз долой - из сердца вон», являются весьма счастливой парой. И два-три раза в году супруги, разделенные широкими географическими пространствами, оказываются вместе либо в большом доме Марины в Мезон-Лаффит [1], либо в московской квартире Владимира. «В Москве у нас есть большая квартира в центре города, имеющая гостиную, две комнаты... Мы встретимся там нынешним летом, потому что Владимир, который приезжал ко мне на неделю в Тревизо, где я снималась для итальянского телевидения, уехал назад в свою страну играть в «Преступлении и наказании»... Я увижу его в начале лета. В сущности, наша жизнь проста: когда я работаю, он старается быть со мной как можно чаще, а когда работает он, я делаю так, чтобы приехать к нему. Есть масса актеров, которых работа разделяет на более долгий срок, чем нас. И потом, когда мы встречаемся, мы по-настоящему и страстно бываем вместе». Страсть - магическое слово для Марины. По совету Владимира, которого можно назвать советским Брелем, она готовит альбом. «Это будут песни, навеянные русским фольклором, написанные по-французски. К сожалению, Владимир недостаточно хорошо знает наш язык, чтобы писать для меня тексты». В сорок один год Марина живет, когда ее муж отсутствует, одна в Мезон-Лаффит с Туки и Микой, своими немецкими овчарками, со своими бассетами Песиком и Тошкой и своим сыном Пьером, которому уже двадцать лет и который учится в музыкальной консерватории по классу классической гитары. Её старший сын Игорь [2] руководит отпускным клубом на Таити, а Владимир, самый младший, шестнадцати лет, ныряет за устрицами-жемчужницами в Померании, где живёт его отец Жан-Клод Бруйе. А когда мужчина её жизни поёт или играет в Москве, Марина чувствует в себе душу молодой чеховской девушки. «Да, - утверждает она, - я снова свободная и счастливая женщина!»

Вот что сказала Марина в своем большом доме в Мезон-Лаффит: «Всякий раз, когда мы встречаемся, - это настоящий праздник. Мы не ведаем ни безразличия, ни скуки... Разлука, как говорится, усиливает нашу любовь. Мы очень счастливы таким образом». Большая гурманка, Марина - отличная кухарка. Зато в шахматы Владимир всегда выигрывает: «Это очень утомительная игра,» - говорит она.

У Марины и Владимира есть общая страсть: музыка. Она мило играет на гитаре и мечтает когда-нибудь спеть на сцене.

 

Агата Годар

 «Пари Матч» («Paris Match») (Париж) N1616

16 мая 1980 года

 

 

 

Перевод с немецкого

Новые пластинки

СОВЕТСКИЕ БАРДЫ

Булат Окуджава и Владимир Высоцкий

 

Булат Окуджава: Песни, Plane 88213

Владимир Высоцкий: «О земле» и другие песни, Plane 88212

 

Эти песни уже несколько лет существуют в записях на диске смелой французской фирмы Chant'du Monde, но в ФРГ их было трудно заполучить. И вот теперь издательство Plane их заново оформило, снабдило довольно приличными переводами, и ничто более не мешает немцам познакомиться с двумя известными советскими бардами - Булатом Окуджавой и Владимиром Высоцким [Bulat Okudshawa и Vladimir Vissotski] (я использую непривычную транскрипцию кириллического написания, которую Plane заимствовало явно из Франции).

По Окуджаве и Высоцкому можно довольно точно определить, где проходит граница того, что в СССР можно высказать публично. И вместе с тем они делают явным то, что не существует, с одной стороны, преданной партии, а с другой - запрещенной диссидентской литературы, границы между ними размыты. Оба они временами запрещались, временами приветствовались. Булат Окуджава, грузин по происхождению, родившийся в 1924 году в Москве, начал писать стихи еще с середины пятидесятых годов. Как раз в относительно либеральную хрущевскую эру он стал кумиром студентов-бунтарей, его пленки ходили по Советскому Союзу так же, как пленки Вольфа Бирманна в ГДР. Между тем Окуджава, чей отец в 1937 году пал жертвой сталинизма, а мать была сослана в лагерь, написал также несколько романов, и на его родине была выпущена пластинка с его песнями.

В отличие от Бирманна Окуджаву следует воспринимать не как собственно барда, но как поэта, который поет свои стихи. Сравнение с Бирманном не произвольно: Бирманн перевел один из текстов Окуджавы на немецкий и при этом придал остроту в высказываниях. (В этом виде данная песня используется в качестве эпиграфа к выдающемуся роману Карл-Хайнца Якобса «Вильгельмсбург».) Конечно, с музыкальной точки зрения Окуджава отличается от своих немецких коллег. Традиции, на которые он опирается, это традиции цыганского романса. И Чайковского, который для советской песни выполняет такую же функцию, как Шуберт - для немецкой (немногие знают, что и Ганс Эйслер, и Бирманн при случае опираются на Шуберта).

В песнях Окуджавы обнаруживаются сказочные мотивы из русского фольклора и даже из Андерсена. Опять и опять типичный поэт большого города выражает свою любовь к Москве и особенно - к центральному району Арбат, где, правда, тем временем прекрасные старые деревянные дома давно отступили перед невыразительной высотной архитектурой, страдающей гигантоманией. И так же, как и у Высоцкого, воспоминания о войне пронизывают многие его песни.

Имя Высоцкого особенно зазвучало, когда он женился на французской кинозвезде Марине Влади. Высоцкий, в отличие от Окуджавы, с самого начала был не поэтом, а актером в известном авангардистском театре на Таганке. Его музыка и энергичное исполнение более близки западным вкусам. (На предлагаемой пластинке, записанной во Франции, его пение сопровождает инструментальный ансамбль, менее многочисленный, чем на пластинке, выпущенной в Советском Союзе.) Что касается Высоцкого, он напоминает грека Калоянниса, ставшего известным прежде всего благодаря исполнению песен Теодоракиса.

Как и у Окуджавы, у Высоцкого можно обнаружить множество зашифрованных фраз, которые трудны для понимания среднего европейца, причем это именно те строки, из-за которых барды на своей родине периодически имеют неприятности. Правда, такие зашифрованные фразы традиционны для России, где из-за царской цензуры большая часть литературы, начиная с Пушкина, поставила себе задачу говорить рабским языком о политическом и человеческом, что замалчивала фиглярствующая пресса. Так, не случайно в прекрасной песне «Расстрел горного эха» узнаются параллели со сталинизмом. Вообще Высоцкий любит горные метафоры, которые занимают видное место в социалистической литературе от Ленина до Брехта.

 

Томас Ротшильд

«Франкфуртер рундшау» («Frankfurter Rundschau»)

(Франкфурт-на-Майне)

12 июля 1980 года

 

Прим, ред.:

[1] Пригород Парижа.

[2] Игорь и Пьер - сыновья известного актера и режиссера Робера Оссеина.

 

Ведущий рубрики

Вадим Дузь-Крятченко