С ИМЕНЕМ ВЫСОЦКОГО

           20 июня Юрию Визбору исполнилось бы 65 лет. Исполнилось бы... Сослагательное наклонение звучит как-то странно по отношению к человеку, творчество которого столь жизнеутверждающе.
           Он смотрел на жизнь очень добрыми глазами. Если персонажи Визбора порой и вызывают смех у слушателя и читателя, то это добрый смех, смех-сопереживание. Мы сочувствуем капитану потопленного ботика, двум дамам, которым никак не удаётся избавиться от излишнего веса, горе-альпинистам, покоряющим Памир... Мы видим жизнь глазами Юрия Иосифовича.
           Трудно определить, кем был Юрий Визбор по профессии.
           — Журналист, — скажут одни.
           — Киноактёр, — скажут другие.
           — Сценарист, — скажут третьи.
           — Поэт, бард, — скажут четвёртые.
           И все они будут правы. Юрий Визбор — и талантливый журналист, один из создателей радиостанции «Юность» и журнала «Кругозор», и киноактёр — вспомните его работы в фильмах «Семнадцать мгновений весны» и «Красная палатка», и сценарист, пьесы которого до сих пор идут во многих театрах, и, безусловно, поэт.
           Но Визбор, кроме всего прочего, и замечательный рассказчик. Устные рассказы Юрия Иосифовича, как и его песни и стихи, полны иронии, похожи на дружеский розыгрыш, мастером которого он считался.
           Предлагаем читателям короткий рассказ, составленный из нескольких повествований, записанных на различных концертах Юрия Визбора.

           — Я москвич. Родился в Москве, учился в Москве. Окончил школу, очень среднюю. В Москве окончил институт, педагогический. И после окончания института, как честный человек, поехал работать по распределению. Меня распределили довольно далеко — в Архангельскую область на железную дорогу Москва-Воркута, в небольшую железнодорожную школу, в посёлочке, где жило пятьсот человек, и посёлочек сам стоял, построенный среди болот и тайги на шлаке из паровозов. В этой небольшой школе я преподавал русский язык, литературу, географию и физкультуру в связи с тем, что я был в то время единственным в той школе преподавателем с высшим образованием и по тому времени — молодой мужчина. Почти весь класс, а также почти вся школа эта небольшая состояла из учеников по фамилии Сысоев: какой-то необычайно мощный иужчина жил до моего приезда в этом посёлке. Потом я их стал различать. Они на лица разные, но фамилии у всех... Моя педагогическая практика продолжалась весьма недолго в связи с тем, что в нашем женском педагогическом институте не было военной кафедры, и всех молодых людей, которые оканчивают этот институт, призывают в ряды Советской Армии. Куда я и попал как честный человек. Я прослужил три года. Очень далеко. На Севере, в Заполярье. Имея уже высшее образование. Гуманитарное. Лучше, конечно, служить в армии, имея среднее образование. Солдатом сначала служил, потом выбился в люди. Стал ефрейтором. И закончил свою службу старшим сержантом. В этом чине я и пребываю до сих пор. Меня не сочли возможным повысить...
           И через три года службы в этих снегах я снова появился в Москве на Ленинградском вокзале, держа в одной руке чемодан, а в другой — патефон, полученный мною на соревнованиях радистов Северного военного округа. Награждали либо патефоном, либо часами. Этот патефон пролежал двадцать пять лет, к вашему сведению, на антресолях у матушки. Недавно мы его достали, в прошлом году. Достали, стряхнули пыль. Патефон Подольского завода. Завели... Представьте, всё замечательно работает!
           Поставили пластинку Козина и он издал такие звуки, что все немедленно заплакали, потому что никакие электронные приспособления не могут издать такого замечательного звучания, которое мог издать патефон Подольского завода.
           Передо мной стояла задача: каким образом дальше жить и что делать? В школу возвращаться не хотелось в связи с тем, что профессия преподавателя, как я понял, была не для меня. Я очень быстро хотел получать результаты своих усилий, был крайне нетерпелив. Только потом я вычитал у Эйнштейна, что тот, кто хочет увидеть сразу результаты своих трудов, должен стать сапожником. Но этого я не знал. Поэтому я стал журналистом. Я работал в различных изданиях. Сейчас работаю на Центральном телевидении, занимаюсь документальными фильмами. Кстати говоря, получил пять международных премий (так, пустяк, но приятно) на различных фестивалях документальных. Две из них я получил на фестивалях международных, которые называются «Человек и море».
           Что касается кино и кинопроизводства — должен сказать, что я никогда не держал себя за артиста. Я всю жизнь держал себя за крупного русского поэта. Первые стихи написал в четырнадцать лет, под влиянием большой, принципиальной любви в пионерском лагере. Стихи с леденящими душу первыми строчками:

Сегодня я тоскую по любимой,
Я вспоминаю счастье прежних дней.
Они, как тучки, пронеслися мимо,
Но снова страсть горит в груди моей!

           Это только начало было! Там ещё более драматичные моменты...
           Надо сказать, что тетрадка с тайными стихами была найдена матушкой вскоре при генеральной уборке. Я подвергся допросу с пристрастием. Особенно насчёт «прежних дней». Матушку интересовал этот вопрос. Но, естественно, я молчал как партизан. Вот, собственно говоря, с того времени и занимаюсь сочинительством.
           Я пишу песни очень давно. Начал на первом курсе института, когда поступил туда. Это было вызвано той проблемой, что песни того времени — во первых, их было очень мало, во-вторых, они были одного характера. Существовал большой вакуум, который неизвестно чем надо было заполнять. От этого и начали писаться студенческие песни.
           Была большая могучая кучка в нашем институте: Ким Юлик, Ада Якушева, Юра Ряшенцев, Слава Иващенко, Максим Кусургашев... Все мы учились с разрывом в два года. Поколение на последнем вагоне поезда, уезжающего из военного поколения. Все мы писали песни о путешествиях в дальние страны. Нам казалось, что где-то там сосредоточена жизнь. Одной из первых песен я написал «В таинственной стране Мадагаскар». Так называлась песня, которая потом неоднократно приписывалась ни в чём не повинному Киплингу. Потом эти песни трансформировались в студенческие. Начали завоёвывать плацдармы.
           В журнале «Кругозор» я начал впервые публиковать песни. Мы готовили первый номер. Я был одним из трёх человек, которые основали этот журнал. Мы его звали для себя «Журнал с дыркой в голове». Но названия у него не было внятного. Назывался он «Импульс». Название нас не устраивало. Лев Кассиль придумал название. Зашёл случайно в редакцию и очень быстро придумал название «Кругозор». Получил гонорар за это в виде рюмки очень хорошего редакционного коньяка. В первом номере журнала «Кругозор» я выступил с пластинкой небольшой, в которой постарался соединить запись песни и запись документальных голосов людей, которых я знал. Они существовали реально. Назывался этот жанр «песня-репортаж» В редакции всем пластинка очень нравилась. Мы с большим трепетом ждали реакции читательской. Наконец вышел в продажу первый номер журнала «Кругозор». Через несколько дней мы получили из Владивостока телекс, в котором было сказано, что в городе Владивостоке ограблен киоск «Союзпечати» и изъято двести номеров журнала «Кругозор». Я понял, что на верном пути нахожусь, и продолжал публиковать песни в журнале «Кругозор».
           А насчёт артистов — никаких у меня не было поползновений. Но однажды режиссёр Марлен Хуциев... Я с ним был знаком с шестьдесят первого года, когда он снял знаменитую картину под названием «Застава Ильича» и его поносили во всей молодёжной прессе. Оказалось, что это очень хрупкий, тонкий, маленький, миниатюрный человек, чрезвычайно интеллигентный, у которого ряд совершенно не социальных, а художественных идей, которые он воплотил в этом фильме — «Застава Ильича», и который, собственно говоря, и вышел впоследствии, несмотря на жестокую борьбу. Он вышел под названием «Мне двадцать лет». Потом Марлен снял замечательную картину «Весна на Заречной улице». До этого он с Миридером снял «Два Фёдора» — тоже очень неплохой фильм. И он начинал очередную картину «Июльский дождь» — и пригласил меня на одну из главных ролей. Я не расценил, правда, это как серьёзное предложение. Приехал на «Мосфильм». Увидел, что всё очень серьёзно. Мне отступать было некуда. Раз приехал — надо было сделать вид, что я совершенно не удивлён. К моему великому удивлению, меня утвердили. Я начал сниматься. Я увидел этот мир кинематографа совершенно с другой позиции, отличающейся от той, которую показывают на страницах журнала «Советский экран».
           Я думал написать книгу об актёрском труде. Это ближе, конечно, к Чапеку. Из серии «Как это делается». Но книгу не написал, а стал потихоньку сниматься... Сначала это меня увлекало, потом — не очень... Во всяком случае, в двух картинах, в которых я работал, я работал с большим удовольствием. И с большой, максимальной отдачей, на которую я был способен. Это картина «Июльский дождь» Марлена Хуциева и картина замечательного режиссёра Ларисы Шепитько, которая называется «Ты и я». Кинопроизведение, очень мало известное в нашем Отечестве. Картина была весьма по тем временам спорная. Теперь, кстати сказать, обе картины — и «Июльский дождь» и «Ты и я» — вошли в классику советского кинематографа.
           Мы втроём: Алла Демидова, Лариса Шепитько и я — отдали просто чистый год этому произведению. Она получила третью категорию, то есть оценку, ниже которой не существует. Третья категория — уже можешь гулять идти, водить троллейбус. И вместе с тем в тот же год, будучи посланной на Венецианский фестиваль, она получила Большого Золотого Льва. Эта картина. Происходят некоторые метаморфозы довольно интересные. Недавно, месяца два тому назад, она шла — эта кинокартина «Ты и я». Ретроспектива фильмов Гены Шпаликова. Шла она в ряде кинотеатров. Я не мог попасть в Кинотеатр повторного фильма. Но я, правда, пришёл за полчаса до начала. Попасть не мог. Пришёл к администратору, стал ругаться. Не пустили. Всё было забито. Мало того, на Венецианском фестивале я выставлялся на лучшую мужскую роль...

           Это первая, но, безусловно, не последняя встреча с рассказами Юрия Иосифовича на страницах «Ваганта». Есть интересные рассказы о работе Визбора на радиостанции «Юность», о творческой командировке на Нефтяные Камни, о работе в фильмах «Красная палатка» и «Семнадцать мгновений весны»... Как говорится, продолжение следует.

О.Терентьев