Юрий СУШКО

(начало в № 7-9”99)

«Я ВЫШЕЛ НА ПОДМОСТКИ...»

           Театральная карьера выпускника Школы-студии МХАТ не сложилась с первых дней. В интервью И.Шестаковой Владимир Высоцкий говорил: «...в числе нескольких лучших учеников имел возможность выбирать театры. Была масса неудач, приглашали туда, сюда... Я выбрал самый худший вариант из всего, что мне предлагалось. Я всё в новые дела рвусь куда-то, а тогда Равенских (Театр им.Пушкина — Ю.С.) начинал новый театр, наобещал сорок бочек арестантов, ничего не выполнил, ничего из этого театра не сделал... Я ушёл, начал бродить по разным театрам, даже работал в Театре миниатюр...» (В те времена называя себя «Вовчик-миниатюр»).
           Позже, в Театре на Таганке, тоже были проблемы, которые Владимир Высоцкий порой создавал сам, а иногда вмешивались и внешние силы.
           В 1964 году писатель Владимир Войнович принёс в театр свою первую пьесу «Кем бы я мог стать», написанную по предложению главного режиссёра. Постановщиком был определён Пётр Наумович Фоменко. Главная роль — прораба Самохина — была поручена Владимиру Высоцкому. Как вспоминает автор пьесы, а затем и её постановщик, «Владимир не подходил. Он — очень хороший характерный актёр, но... Возможно, так получилось оттого, что режиссёр — то есть я — был слишком самонадеян и совершенно неопытен... В моём представлении главный герой должен быть крупным и солидным мужчиной... Я подсознательно видел на его месте другого исполнителя... В конце концов я понял, что взялся не за своё дело. Ушёл, и на этом, кажется, всё прекратилось». Тут Войнович ошибается — некоторое время репетиции спектакля ещё продолжались. Однако, как говорит актриса Е.Корнилова, «Володина моложавость сбивала, солидности в нём не хватало...»
           В сентябре следующего года Высоцкий принимает участие в репетициях пьесы В.Осипова «Только телеграммы», но позже в спектакле он уже не участвует.
           Лермонтовский «Герой нашего времени». Высоцкий рассказывал: «Нам сказали: «Сделайте спектакль к юбилею, а мы вам — ремонт». Мы сделали спектакль, нам сделали ремонт. Но крыша продолжала течь, и каков ремонт, таков был и спектакль, мы его очень быстро сняли с репертуара».
           Как утверждает Л.Абрамова, пьеса Б.Брехта «Жизнь Галилея» была взята для Губенко, но «Коля в это время уже уходил...» На эту, этапную для Высоцкого роль, претендовал также Александр Калягин, который и сыграл её дважды, а потом, обидевшись на Любимова, ушёл из театра. Попробовал себя в этой роли и художник Юрий Васильев, который потом, в трагическом восьмидесятом, изготовил посмертную маску Владимира Высоцкого.
           В силу чисто творческих причин («Потому что там сведения, наверное, устарели или, наоборот, секретные были...», — шутил Высоцкий) не получила сценического воплощения в ММЭТ пьеса Михаила Сагаловича «Тихие физики». А жаль, там был «Марш физиков» («Тропы ещё в антимир не протоптаны...»). Выпала из окончательного варианта оперы Микаэла Таривердиева «Кто ты?» (1967) по мотивам повести Василия Аксёнова песня «Стоял тот дом, всем жителям знакомый...»
           Владимир Высоцкий сам отказался от роли отца Павла Власова в спектакле «Мать» (1969), от участия в спектакле по Чернышевскому «Что делать?» (1970). Как считает композитор Юрий Буцко, Высоцкого спугнула безнадёжность как первого, так и второго литературного материала. По иным мотивам он не стал играть Оргона в «Тартюфе» (1968), Мотякова в «Живом» («Кузькина жизнь»), Пушкина в спектакле «Товарищ, верь» (1973), хотя довёл роль до генеральной репетиции («Я должен был участвовать в этом спектакле, но вышел из него по разным причинам...»)
           Не состоялась роль Обуховского, а заодно и режиссёрский дебют Высоцкого в качестве ассистента на пару с А.Буровым режиссёра-постановщика Ю.П.Любимова в «Часе пик» (1969). «Первая репетиция, — вспоминает В.Смехов, — в Малом зале... Назавтра Володя улетел на съёмки и в следующий раз появился на «Часе пик» в день премьеры...»
           Не была им сыграна роль Глебова в трифоновском «Доме на набережной», роль режиссёра в спектакле «Пристегните ремни» (1972). Своё участие в постановке Высоцкий ограничил лишь исполнением песни «Мы вращаем Землю». «Володя уже много пережил, его тяготило театральное послушание», — это опять-таки мнение В.Смехова.
           Не состоялись роли Ивана Бездомного в «Мастере и Маргарите», Мунка Ду в «Турандот», Мокинпотта в спектакле по пьесе П.Вайса «О том, как господин Мокинпотт от своих несчастий избавился» (1969). Не суждено было осуществиться и сценическому воплощению на «Таганке» в 1966-67гг. пьесы того же автора «Дознание» («Судебное разбирательство»). Вайс разразился пьесой о Троцком, и ЦК КПСС соответствующим образом отреагировал. В тот же период Высоцкий настойчиво предлагал Любимову поставить монопьесу Д.М.Калиновской «Баллада о безрассудстве». Но у главрежа были совсем другие планы.
           Ещё в 1967 году Высоцкий говорил Золотухину, что хочет сыграть Раскольникова. Через десяток лет сыграл Свидригайлова.
           Любимов, то ли из желания приструнить Высоцкого, то ли в силу других причин, поочерёдно предлагал роль Гамлета то Бортнику, то Золотухину, то Филатову. С трудом Владимиру Семёновичу удалось вырвать у Эфроса роль Лопахина в «Вишнёвом саде» (репетировал Виталий Шаповалов). Зато позже Шаповалов сменил Высоцкого в роли Маяковского (в «Послушайте!»). А Валерий Золотухин ещё в 1967 году с гордостью пишет в своём дневнике: «Я выиграл вчерашний бой... Я отлично пел за Высоцкого» (спектакль «Послушайте!» — Ю.С.) Потом он подменял своего товарища в спектакле «Десять дней, которые потрясли мир».
           В репертуаре было несколько спектаклей, в которых у Владимира Высоцкого дублёров всё же не было: «Гамлет», «Преступление и наказание» и «Жизнь Галилея». Впрочем, Борис Хмельницкий как-то попытался с помощью главного режиссёра заменить Высоцкого в роли Галилея. После спектакля ему подарили корзину цветов с запиской «Не в свои сани не садись».
           Несмотря на «зелёный свет» для песен Высоцкого в Театре на Таганке, «Братских могил» не оказалось в спектакле «Павшие и живые» (1965). «Баллада о бане», видимо, по своей стилистике, не вписалась в спектакль «Живой» (1967), а «Прохода нет от этих начитанных болванов...» — в спектакль «Турандот, или Конгресс обелителей» (1978).
           Он страстно хотел сыграть Вершинина в чеховских «Трёх сёстрах», а главный режиссёр назначил его на роль Солёного.
           Лишь дважды посчастливилось «таганцам» сыграть в постановке по стихам А.Вознесенского «Берегите ваши лица» (1970), и спектакль тут же был снят с репертуара специальным решением Московского горкома партии: «на доработку». Как мечтательно, с лёгкой ностальгией, говорил об этом спектакле Владимир Семёнович, «он был очень красив, поэтичен. И не только из-за прекрасных стихов, но и по его решению... Было много песен — «Я изучил все ноты от и до...», с Золотухиным читали стихи «Мяч затаился в стриженой траве...». В том выступлении Высоцкий поскромничал — в спектакле ещё была гениальная «Охота на волков».
           Высоцкий в своё время был назначен на роль Калабушкина в спектакле «Самоубийца» по пьесе Н.Р.Эрдмана, однако в те годы реализовать свой замысел Ю.П.Любимову не удалось, хотя ещё весной 1965 года состоялась авторская читка пьесы перед актёрами, а осенью уже начались репетиции.
           Не состоялась и детская сказка, основанная на фольклоре (1967): «Я хотел вместе с моими товарищами сделать детскую сказку для нашего театра и тренировался в фольклоре и употреблении всяких сказочных персонажей в песнях...» (В.С.Высоцкий).
           Он мечтал о «Калигуле» А.Камю («Поставить не дали», — поясняет Ю.П.Любимов), Самозванце в пушкинском «Борисе Годунове» (хотя Юрий Петрович отрицает, что Высоцкий отказался от роли Бориса, и вообще при его жизни репетиций не было. Это так, но предварительные проработки всё-таки велись).
           В начале семидесятых у Ю.П.Любимова возникла идея сделать поэтический спектакль по стихам Высоцкого с участием «таганских» мимов Аиды Черновой и Юрия Медведева. Правда, последний был категорически против, прекрасно осознавая, что зрители будут изначально ждать выступления Высоцкого и желать, чтобы поскорее закончилась эта никчемная пантомима. Любимов, впрочем, не очень-то и настаивал... Но «мы хотели его фигуру сделать легальной...» (Ю.П.Любимов).
           Не осуществились и планы относительно представления по собственным песням и стихам с рабочим названием «Песни Владимира Высоцкого» в 75-76 годах. Хотя Давид Боровский усердно занимался сценографией, а под руководством Любимова прошло несколько репетиций в Малом зале: «Репетировали втроём: Владимир, Любимов и я, иногда репетировали Высоцкий и Любимов. Идея конструктивного решения была такова: «казённый дом и дальняя дорога»... Макет представлял собой двухэтажные качающиеся нары, полки вагона или бани... Владимир считал, что если удастся сделать этот спектакль, то всё его творчество получит «права гражданства» (Д.Боровский). Дополним словами Любимова: «Было несколько репетиций, но печалиться особенно не стоит — это была бы форма концерта». Впрочем, мы знаем, что Владимир Высоцкий вернулся к старой идее в последний год жизни.
           В последние годы Владимир Семёнович репетировал вместе с Аллой Демидовой предложенную Виталием Вульфом «звёздную» пьесу Теннесси Уильямса «Игра для двоих». Сама по себе пьеса была довольно сложна, с элементами театра абсурда. Как вспоминал Виталий Вульф, было ясно, что Любимов ставить эту вещь не станет. Тогда у Высоцкого возникла идея, чтобы её постановкой занялся сам автор, что было, конечно, невыполнимо. Побывав в Америке, он это понял, и тогда начались переговоры с Анджеем Вайдой. Из этой затеи тоже ничего не получилось. И в итоге Владимир Семёнович и его будущая партнёрша по спектаклю решили, что ставить его будет сам Высоцкий. Но реальных репетиций было очень мало.
           Драматург Михаил Рощин вспоминает, как «в кабинете своего режиссёра Высоцкий, упав на колено, просил взять пьесу, дать ему сыграть Красную Кепку — есть в «Ремонте» такой персонаж, дворовый малый, хулиган, голубятник и любитель розыгрыша».
           А Анатолий Васильевич Эфрос долгое время уговаривал его: «Володя, в любое время, в любом театре я поставлю с тобой «Ричарда III».
           С трудом пробивались через разного рода препоны песни Владимира Высоцкого, предлагаемые им для спектаклей других театров. Даже написанным на заказ зачастую не находилось места в момент премьеры. Имеется в виду и спектакль Театра-студии киноактёра «Десять звёзд», 1971 («Словно в сказке, на экране...), и спектакль Аркадия Райкина «Люди и манекены», 1973 («Бегают по лесу стаи зверей...», «Рты подъездов, уши арок...», «Мы — просто куклы, но...»), как, кстати, и одноимённый телефильм.
           Горемычную «Песню о конце войны» Высоцкий пытался пристроить в спектакль по пьесе Э.Володарского «Окраина» в театре им.Вахтангова. Не вышло.
           И только после 25 июля 1980 года Кириллу Ласкари удалось осуществить свою давнюю мечту — поставить русский мюзикл «Невероятные приключения на волжском пароходе» («Авантюристы») с ленинградским композитором Георгием Фиртичем. А в 1973 году Высоцкий ему заявлял: «Я в эту игру играю. Давай, пиши пьесу, оставляй мне место для стихов. Только чтоб были не вставные, а входили в сюжет...» («Как по Волге-матушке...», «Мест не хватает...», «Я на виду — и действием, и взглядом...», «Спи, дитя, май бэби, бай...», «Дорога сломала степь пополам...», «Всё, что тривиально...», «Реет над тёмно-синей волной...», «Богиня, Афродита!..»). Потом Владимир Семёнович уехал в Париж, а рукопись прислал Ласкари в Ленинград с Варей, племянницей Марины Влади. Но «постановка Ленинградского театра имени Ленинского комсомола не имеет ничего общего с тем, что было задумано нами с Володей...» (К.Ласкари).
           В своё время, когда юный Высоцкий работал в Московском театре миниатюр, называя себя «Вовчик-миниатюр», главреж В.С.Поляков собирался ставить спектакль по тогдашним (!) его песням.
           Вместе с Георгием Епифанцевым Владимир Высоцкий пытался написать либретто оперетты. Правда, дальше первого листа дело не пошло...В середине шестидесятых однокурсники по студии: Геннадий Ялович, Таисия Додина, Роман Вильдан, Владимир Высоцкий и другие — бредили идеей создать свой театр — Московский молодёжный экспериментальный театр (ММЭТ). Даже сделали несколько спектаклей — «Белая болезнь» по К.Чапеку, «Оглянись во гневе» Дж.Осборна, «Замкнутый спектр» Г.Епифанцева... В ДК им.Дзержинского Высоцкий приводил и Василия Шукшина с пьесой «Две точки зрения». Репетиции ММЭТ продолжались до февраля 1967 года.

«ЕСТЬ ТЕЛЕВИЗОР, ПОДАЙТЕ ТРИБУНУ!»

           Центральное телевидение Высоцкого игнорировало. Имеется в виду не только всем приснопамятная «Кинопанорама», которая записывалась в Останкине 22 января 1980 года режиссёром Ксенией Марининой, не вышедшая при жизни В.С.Высоцкого в эфир. И даже не то, что из семи отснятых серий прославленного хита советского телевидения «Место встречи изменить нельзя» (1979) стараниями чиновников от искусства осталось лишь пять... В эту картину, кстати, Высоцким предлагалась «Песня о конце войны». Но режиссёр Станислав Говорухин считал, что, мол, у всех уже сложилось устойчивое мнение, что коль на экране Высоцкий, значит — будут песни. А мы как раз будем оригинальны — Высоцкий в кадре есть, однако не поёт...
           Существует ещё одна версия: по словам Говорухина, песни не были утверждены, так как Высоцкий не явился на прослушивание, когда с большим трудом удалось собрать худсовет и начальство. Но, как заявил Аркадий Вайнер, обе версии далеки от истины. По его мнению, Высоцкий «написал одну-две песни и сделал наброски ещё для одной или двух песен, и очень симпатичных песен, и стал их как-то уже для себя отрабатывать. И всё это происходило во время съёмок... И Володя сказал: «Ребята, у меня есть острое впечатление, что песни в этой картине мои не нужны!». — «Почему?» — мы сказали сердито, естественно, так как, как и все люди, мы хотели, чтобы он пел... Но он говорит: «Я вот думал-думал и пришёл к такому выводу, что как только... я раскрою пасть, я из капитана Жеглова, начальника отдела борьбы с бандитизмом 1945 года, превращусь во Владимира Высоцкого, что само по себе было бы и приятно, но это будет сильно рушить драматургию фильма и зрительское восприятие». Он говорил, что зритель так устроен, что, в конце концов, забыл уже, что я Высоцкий. Он видит на экране Жеглова. А только я запою свои песни, то сразу превращусь... в уличного певца... Это был аргумент, и очень серьёзный. И мы сразу же согласились. И Говорухин с нами согласился на все сто процентов, хотя было... ужасно жалко это терять, но он нас заверил, что в следующем сериале... У него была идея, он с ней носился непрерывно, что вот мы напишем сценарий продолжения «Места встречи изменить нельзя» — шестисерийной картины под общим названием «Эра милосердия»... Вот там... мы эти песни запустим...»
           В роль Жеглова изначально мёртвой хваткой вцепился Алексей Баталов. Он же хотел выступить постановщиком телесериала.
           Потом в качестве запасного варианта Высоцкому, как свидетельствует Аркадий Вайнер, в роли Жеглова рассматривались кандидатуры Николая Губенко и Сергея Шакурова — «...ведь он же был диссидентом».
           Впрочем, Говорухин предлагает тут свою версию: «По-моему, Губенко был кандидатом на роль Шарапова. И он, и Шакуров. Мне казалось правильным, чтобы Жеглов и Шарапов были несколько одинаковы внешне. Только мировоззрение было бы разное... Высоцкого не хотели утверждать. Но мы его пробовали рядом со слабыми актёрами, потом показывали пробы: естественно, все увидели, что он лучше... У нас был консультантом заместитель Щёлокова генерал-лейтенант Никитин, который сделал тысячи замечаний: это нельзя! так в милиции не говорят! никакой «фени»! Я же всё это сознательно «не учёл»... Он внезапно умер перед самым днём приёмки... Принимало другое начальство, у которого были такие же претензии: «Вы с ума сошли?» А я тогда говорил: «У нас был консультант, всё было сделано с его ведома». В итоге главный принимающий встал со словами: «Ну вот пусть Константин Иванович и принимает!» — и ушёл. (Хотя он возглавлял комиссию по организации похорон). Руководство телевидения осталось в недоумении: картина, с одной стороны, не принята, с другой — не запрещена...»
           Вернёмся в шестидесятые. Неудачей закончилась попытка Георгия Епифанцева и Владимира Высоцкого прорваться на телевидение с пьесой «У моря моего детства» (1966). К сценарию своего товарища Высоцким были написаны «Песня про конькобежца на короткую дистанцию, которого заставили бежать на длинную, а он не хотел» и «Песенка о сентиментальном боксёре». «Пьесу сначала приняли на телевидении, и Высоцкий очень за меня порадовался, но потом зарубили». (Г.Епифанцев).
           Был варварски изъят из телефильма В.Виноградова «Я возвращаю ваш портрет...» эпизод с песнями Высоцкого, ради которого автор специально приезжал в 1980 году на съёмки в Ленин-град.
           Не суждено было Владимиру Семёновичу и сняться в главной роли в двухсерийном телефильме Вениамина Смехова «Фредерик Моро» (1973) по Густаву Флоберу «Воспитание чувств». Он сам отказался от съёмок, узнав, что руководство телевидения поставило оскорбительное условие: Высоцкий будет сниматься, если его партнёршей будет Марина Влади. Роль Фредерика исполнил Леонид Филатов.
           Не пришёлся по душе режиссёру С.Тарасову песенный цикл, написанный Высоцким для двухсерийного телефильма «Морские ворота» («Всему на свете выходят сроки...», «Был развесёлый розовый восход...», «Когда я спотыкаюсь на стихах...», «В день, когда мы, поддержкой земли заручась...») Хотя он так не считал, утверждая, как «с большим скандалом был заключён договор на Рижской киностудии. Они ни в какую не хотели этих песен, упирались, как могли, цеплялись к любой мелочи. Например, в песнях и музыка его, и слова. Но он не член Союза писателей, не член Союза композиторов. Как, мол, можно поручать всё это непрофессионалу... Но тут мы их дожали. Помню, Володя ещё сказал: «Вы должны гордиться, что Высоцкий к вам приехал. А вы тут...» — с напором, может быть, не очень скромно, но правильно сказал.
           В общем, договор в Риге подписали и утвердили.
           Потом какая-то кураторша сказала: «Вы с ума сошли! Высоцкий! Никогда в жизни не разрешат...»
           Тогда я записал все песни на плёнку (спел их А.Васильев — Ю.С.), взял с собой и повёз в Москву... Но потом я понял, что здесь только одна фамилия Высоцкий — и больше никаких доводов не надо. Целый день я прождал в приёмной, потом дверь открылась и из кабинета раздалось:
           — Никакого Высоцкого н и к о г д а н е б у д е т на телевидении!»
           Позже в одном из выступлений Высоцкий скажет с досадой: «Примерно из пяти работ, которые я делаю, видят свет и доходят до зрителей и слушателей — две. Никогда не знаю, когда пишу песни или снимаюсь, — будет это в картине или нет...» А режиссёр С.Тарасов в другом своём выступлении «скорбно» поведал: «К сожалению, по независящим от меня причинам, эти песни из фильма... были исключены».
           Высоцкий очень надеялся сняться в эфросовских телеспектаклях «Страницы журнала Печорина» и «Острова в океане» по Э.Хемингуэю. Однако вместо него с Анатолием Васильевичем работали Олег Даль и Михаил Ульянов. Лев Дуров в разговоре с автором этих строк сказал, что председатель Гостелерадио СССР Лапин в своё время запретил Эфросу ставить телеспектакль с участием Высоцкого — «Не помню только, какой, — то ли «Гамлет», то ли «Мартин Иден»...»
           Лишь в замыслах осталась идея Романа Виктюка: сделать семисерийный шекспировский цикл с участием Владимира Высоцкого и Маргариты Тереховой.
           Кинорежиссёр Алексей Симонов долго вынашивал идею сделать экспериментальный телефильм с участием Высоцкого: «В Останкине есть такой тысячеметровый торговый павильон, и на подступах к нему должны были зажигаться все огни, а потом появиться предупредительная надпись: «Тихо! Идёт съёмка!». В кадре один человек стоит и поёт. А потом камера отъезжает, и оказывается, что в этом громадном павильоне яблоку негде упасть, потому что всё телевидение не работает, все здесь, все хотят его видеть и слышать. Больше ничего не нужно для этого фильма, ничего. Только его песни и он сам». К сожалению, не хватило ни сил режиссёра, ни сил тех людей, которые были рядом, чтобы добиться реализации идеи.
           Предложенной В.Высоцким песне «Запомню, оставлю в душе этот вечер...» не нашлось места в телефильме «Неизвестный, которого все знали» производства «Укртелефильм» (1971).
           На исходе жизни, словно чувствуя близкую кончину и ценя каждый час свободы, Высоцкий сам отказывается от главной роли в телефильме «Наше призвание» Геннадия Полоки, порекомендовав на свою роль секретаря комячейки Сыровегина — Ивана Бортника. «И он играл так, как этого хотел Высоцкий, старался выполнить тот рисунок, который был задуман нами вместе...» (Г.Полока).
           И, наконец, самое главное, — в «золотом фонде» телевидения нет ни одного таганского спектакля с участием Владимира Высоцкого.
           С Андреем Тарковским у Высоцкого были проблемы и на радио. Была затеяна инсценировка рассказа У.Фолкнера «Полный поворот кругом». Несмотря на то, что Владимир Семёнович страстно хотел быть чтецом-ведущим, товарища он подвёл, о чём потом горько сожалел. Впрочем, Тарковский и сам потом в долгу не остался, проигнорировав просьбу Высоцкого взять Марину Влади на роль матери в фильме «Зеркало»... «Меня благодарят за пробы, — напишет потом Марина Владимировна, — ты впадаешь в жуткую ярость. Ты зол на себя за то, что посоветовал мне пробоваться, да к тому же ответ, которого мы с таким нетерпением ждали, нам передали через третье лицо и слишком поздно... Ты ожидал другого отношения. И на два долгих года вы перестаёте видеться...»
           Режиссёру В.Иванову в начале 1971 года не удалось привлечь В.Высоцкого к радиопостановке из серии «Жизнь замечательных людей».
           «Каким же он был бы Волком! — мечтательно говорит сейчас режиссёр знаменитого мультипликационного сериала «Ну, погоди!» Вячеслав Котёночкин. «Ну, погоди!» рождался в ту пору, когда из магазинов исчезли гитары, молодые люди старались во всём подражать Высоцкому, и нам казалось, что именно этот актёр как нельзя лучше передаст характер гуляки-забияки в обличии Волка. Но по разным причинам Высоцкого не удалось привлечь к совместной работе». Так и увековечился в памяти благодарных зрителей прекрасный рык собрата Владимира Семёновича по актёрскому ремеслу Анатолия Дмитриевича Папанова.

«УКОРОТИТЬ ПОЭТА! — ВЫВОД ЯСЕН...»

           Он всегда мечтал увидеть свои стихи опубликованными, и «не латинским шрифтом». В семидесятых годах легально-либеральный поставщик благостной информации об СССР на Запад — АПН предлагал Владимиру Семёновичу издать его сборник с аудиокассетой для распространения за рубежом. «Можно, — сказал автор, — но только после того, как у нас выйдет».
           В 1975 году подвёл ленинградский журнал «Аврора», редактируемый В.Торопыгиным, который твёрдо пообещал приглашённым в редакцию московским актёрам опубликовать всё, предложенное ими, в том числе и стихи Высоцкого на смерть Шукшина («Ещё ни холодов, ни льдин...»). Как рассказывал Высоцкий, они там «стали что-то кромсать», и в итоге визита в редакцию трёх актёров-литераторов в журнале оказался лишь куцый рассказик Валерия Золотухина да пародии Леонида Филатова. Высоцкий был обозначен только грубоватым шаржем Михаила Беломлинского и сообщением: в редакции был Высоцкий. «Он тяжело и с недоумением переживал — больно было смотреть», — рассказывал в 1984 году Леонид Филатов студентам МВТУ.
           «Здравствуй, «Юность», это я...» — были и такие горькие строки у Владимира Семёновича. Но «Юность» лишь кивнула в ответ.
           Давид Самойлов писал: «Владимиру Высоцкому хотелось узнать, можно ли его читать. Именно поэтому он однажды обратился к Слуцкому, Межирову и ко мне с просьбой послушать его стихи и отобрать их для «Дня поэзии». В «Дне поэзии» (1975) из крупного цикла «Дорожный дневник» появилось лишь одно стихотворение «Ожидание длилось, а проводы были недолги...»
           Только подпольный «Метрополь» сподобился «не кромсать». Но кто из нас его тогда видел?
           Андрей Вознесенский в 1977 году приносил рукопись книги стихов Владимира Высоцкого в издательство «Советский писатель», где она благополучно была похоронена в отделе поэзии, которым заведовал Егор Исаев. «Дирекция издательства стояла насмерть», — рассказывал Андрей Андреевич.
           Владимир Семёнович писал заявления с просьбой о приёме в Союз писателей. Но их, кажется, даже не рассматривали, — формальной причиной было отсутствие публикаций... У Давида Самойлова любимой песней Высоцкого была «Вцепились они в высоту, как в своё...» Высоцкий, рассказывая о Самойлове, гордился: «Он говорил мне: «Дай, я её напечатаю!»
           «Он хотел издать сборник стихов и сам его проиллюстрировать. В Москве на старом Арбате было полно особняков, и было принято решение превратить его в заповедную зону, а особняки стали сдавать под мастерские художникам. И только что женившийся на Марине Влади Высоцкий мечтал: «Я начну рисовать,чтобы стать членом Худфонда и получить мастерскую...» И с помощью художника Бориса Диодорова стал писать. Он так увлёкся этим, что вскоре забыл, ради чего всё это затеял», — с лёгкой улыбкой вспоминал Геннадий Полока.
           Перелистывая воспоминания о запорожских встречах с Владимиром Высоцким, нельзя обойти вниманием и фрагмент разговора о дискоспектакле «Алиса в стране чудес». Я спросил тогда о странных выходных данных альбома: музыка Е.Геворгяна, мелодия и тексты песен В.Высоцкого. Он поморщился, махнул рукой и кратко сказал: «Да они вообще хотели, чтобы меня там и не упоминали...» Были у него и свои планы относительно робин-гудовских баллад — «подготовил макет пластинки и хочу выпустить отдельно... добавить туда несколько вещей и сделать пластинку, которая будет совсем-совсем на меня не похожа — она лирическая, в ней даже есть любовная лирика...»
           Это напоминает историю середины шестидесятых годов, когда Высоцкий пытался продать свои песни «официальным» исполнителям — Майе Кристаллинской, Ларисе Мондрус, Вадиму Мулерману, Владимиру Макарову, Иосифу Кобзону. Помню, Макаров по телевидению пел «Песню о друге», Эдуард Хиль — «Когда я спотыкаюсь на стихах...» И всё. Через десять лет была попытка сделать прослушивание, была даже намечена гастрольная поездка на БАМ. Союзный министр культуры Демичев, любезно принимая чету Высоцкий-Влади, всякий раз обещал содействие в ускорении выпуска песенного диска. «Повелительный тон по телефону, безоговорочные приказы, шутливые сетования на трудное положение министра, которого никто не слушается, — пишет в своей книге Марина Влади, — и всё в том же духе...» А фотомастер Валерий Плотников своми глазами видел макет диска — «на краешке конверта чьей-то рукой была наложена резолюция: «До особого распоряжения!».
           Владимир Высоцкий публично крайне редко кого-либо обвинял в тех или иных своих злоключениях в театре и кино, на телевидении или в проблемах с публикациями. Напротив, не раз говорил: «Когда песня того стоит, она в отличие от человека может прожить дольше: если человек хороший, он беспокоится, нервничает в жизни и умирает раньше. А песня, наоборот, — её чем больше поют, тем больше ей продлевают жизнь, тем она дольше живёт...»
           И ещё: «...Я всё-таки пишу потому, что хочу, а не потому, что надо».
           К счастью, «рукописи не горят»...