ГВАРДИИ ПОЛКОВНИК
(Окончание. Начало в № 4-6 за 2000 г.)

           Встреча вторая.
           Уже отшумели все памятные даты: 85-летие Семёна Владимировича Высоцкого, 20-летие со дня смерти Владимира Семёновича Высоцкого. Время летит... Вот уже и осень, и дожди...
           А мы в гостях у Лидии Николаевны САРНОВОЙ, в её уютном и тёплом доме, где было столько радостных встреч, где всегда была ЖИЗНЬ... Хозяйка потчует нас вкусным кавказским обедом, поит чаем и неспешно рассказывает о своих любимых людях.

           Лидия Николаевна, мы уже говорили о вашей большой и дружной семье, об отце и второй маме маленького Володи Высоцкого. Но вот он вырос. Как дальше складывались ваши отношения? Каким был ваш младший брат Володя?

ВОЛОДЯ

           Вот вы сказали — младший брат... А ведь я, действительно, считаю его своим младшим братом, всегда, всю жизнь...
           Когда-то давно, на даче под Киевом в деревне Плюты, Володя спросил: «Лидик, вот я для тебя чужой ребёнок, да? А почему ты ко мне относишься, как к родному, и не делаешь разницы между мною и своим сыном?». И я ему ответила: «Володичка! Ты для меня такой же родной человек, как и Виталик. Запомни это навсегда! Ты для меня брат, мой младший брат...»
           И вот с этого дня началось: брат-сестра. И когда у меня спрашивают: кто я для Володи? — всегда твёрдо отвечаю: я его сестра, Лидик, так он меня назвал. И после этого все стали называть меня Лидиком. Никто не говорил: Лида. Только Лидик. С его лёгкой руки. И Володя Акимов, и Гарик Кохановский, и Толя Утевский, словом, все эти ребята, которые жили на Большом Каретном — все стали называть меня так. И Изочка, и Люся Абрамова — всегда только Лидик. Один только раз Володя задал вопрос — и на всю жизнь. Я была тронута этим. У нас с ним были очень тёплые отношения, очень. Мы, действительно, принимали и любили друг друга как брат и сестра. И, честно вам скажу, я очень благодарна Сене за то, что он доверил мне своего сына, с которым мы остались друзьями на всю жизнь.
           Я не буду рассказывать о том, как он учился, как стал актёром, как начал играть в театре и кино, как начал писать стихи и песни, выступать с концертами, как постепенно стал тем Владимиром Высоцким, которого все знают. Об этом давно всё рассказано и написано. Скажу только, что всё это время наша большая семья — Сеня и Женечка, Лёва и я, мои дети, вся родня — всегда, пусть незримо, но были рядом с ним. Что бы ни происходило с нашим Володичкой — беда ли, радость ли, какие-то большие события, праздники, юбилеи, болезни, неудачи, творческие взлёты и падения — мы были рядом, готовые помочь, поддержать его в любое время. И он это знал, чувствовал всегда...
           А в театр мы ходили на все премьеры! Он нас обязательно приглашал, и мы были ему очень благодарны.
           А как Сеня был счастлив, когда Володя женился на Марине! Ещё бы! Его сын стал мужем знаменитой французской кинозвезды. Он был очень горд этим.
           И ведь правда, Марина дала Володе много счастья в жизни...
           Как-то 25 января позвонил Володя: «Лидик, я хочу, чтобы ты помогла мне отметить день рождения. Отец обещал прийти...» Я начала дома готовиться, но позвонил Сеня: «Приезжайте, к Володе на день рождения прилетела Марина». Мы пришли. Они нас познакомили с Мариной. Я была тогда потрясена их отношениями, их любовью... Я как сейчас помню эту картину. Они так были влюблены друг в друга! Они сидели на диване, и Марина всё время гладила Володины руки. А я подумала: действительно, надо так любить человека, чтобы не замечать никого вокруг. И для них, правда, никто вокруг не существовал... Я считаю, что это была красивая пара. В то время они очень любили друг друга, очень...
           Когда они получили квартиру на Малой Грузинской, мы пришли к ним в гости. Марина открыла нам дверь. Очень тепло нас приняла...

Лидия
Сарнова

           И всегда, когда приезжала Марина, Женечка пекла пирог «наполеон», Марина его очень любила. И даже брала с собой домой, во Францию. Ну, казалось бы, там пекут лучше... Ан нет, Марина всегда везла с собой Женечкин пирог.
           Пекла пирог и я, привозила Жене, и она тоже отдавала его Марине. А Володя безумно любил «вертутики», которые я пекла. Для него это было что-то необыкновенное: слоёное тесто с орехами. И как-то он позвонил мне: «Лидуленька, у меня сегодня день рождения, ты не спечёшь моих любимых?» Я ему напекла много, сложила в две большие коробки. «Одну ты здесь ешь, а другую возьми в театр...» Он очень всё это ценил, очень. И опять повторюсь: ему не хватало домашнего тепла, понимаете...
           Конечно, мы все старались, чтобы он как можно меньше ощущал это, но ведь Володя был уже взрослым человеком и не совсем удобно было его по-детски опекать...
           Но, повторяю, Володя всегда ценил эту заботу, всегда старался ответить тем же и, как бы ни был занят, заботился и помогал своей семье.
           Помню, в семьдесят четвёртом, когда мой сын заканчивал институт, Володя всё спрашивал, где он хочет работать, чтобы помочь с трудоустройством, а в восьмидесятом позвонил и сказал: «Лидик, Виталику нужно учиться дальше. Скажи мне, куда его устроить? Я могу помочь. Хочешь, в Академию внешторга? Я всё сделаю для тебя. Сейчас я уезжаю в Париж, а когда вернусь, считай, что всё будет в порядке. Он будет учиться в этой академии». Я говорю: «Вовочка, не надо. Всё и так будет нормально...»
           Но... Володя вернулся 19-го, а 25-го его не стало...

ТРАГЕДИЯ

           Смерть Володи — это было что-то страшное...
           Накануне моя мама уехала к Жене с Сеней, а я должна была приехать к ним на следующий день. И вдруг в полседьмого утра звонит мама: «Лида ты не приезжай к Жене, а срочно купи что-нибудь на рынке и езжай к Володе...» — «Мама, я ничего не понимаю. Почему к Володе, что случилось?» — «Лида, Володя умер» — «Как умер?!» — «Лидочка, умер Володя...»
           Я, ничего не понимающая, в полусознательном состоянии, пошла на рынок, купила цыплят и всякой всячины и поехала на Малую Грузинскую...
           Накануне, 24 июля, Володя попросил Нину Максимовну пойти домой, отдохнуть... Она и пошла в гости к Сене с Женей. В то время они общались и дружили... Нина Максимовна пришла к Сене и говорит: «Нашему мальчику очень плохо...» А мы все знали, что у Володи больное сердце, и очень переживали. Но предчувствия беды как-то не было...
           Они сидели, смотрели по телевизору Олимпиаду. Нина Максимовна выпила чаю и поехала домой. А ночью Володи не стало...
           Когда я приехала в дом к Володе, там были его друзья: Валера Янклович, Сева Абдулов, Вадим Туманов... Потом пришёл Олег Даль, пришли Саша Градский и ещё кто-то. Приехала Люся Абрамова, потом Славина Зина, которая страшно рыдала и говорила сквозь слёзы: «Он меня спас, а я не смогла его спасти...» Были Наташа Сайко и Таня Иваненко, которые тоже рыдали...
           Я не буду рассказывать о похоронах. Об этом знают все. Скажу только, что смерть Володи сразу как-то подкосила и Сеню, и Женечку, как будто сломала их...

СЕНЯ

           Сеня был почётным гражданином чешского города Кладно. Он часто ездил туда и гордился своим почётным гражданством. И когда бы чехи ни приезжали в Москву, он всегда говорил: «Поехали к Лидику» — и приводил их к нам в дом. Я накрывала столы и болгарам, и чехам... Чехи ему говорили: «Вы должны пригласить к нам Лиду». И я два раза ездила туда. Там, действительно, знают и любят Семёна...
           Сеня ценил дружбу. Но допускал к себе не всех. Он хорошо понимал, кто к нему относится искренне, а кто — нет. Он был очень вспыльчивый, но быстро отходил. А вот гостеприимство всегда было при нём и лидерство, какое-то болезненное лидерство всю жизнь. И вместе с тем он был большим ребёнком до конца своих дней...
           Каждые субботу-воскресенье Сеня и Женя приходили ко мне. Я готовила обед, мне хотелось их как-то поддержать, особенно после смерти Володи... Я старалась окружить их теплом, любовью, особым вниманием. Приходила и моя родная сестра с сыном. Я вообще старалась собрать всю родню, чтобы им не было одиноко. Даже из Баку на праздники приезжал мой двоюродный брат. Сеня был потрясен, когда однажды брат привёз ещё тёплые «долмушки», которые приготовила его мама. Он и плов горячий привозил...
           Сейчас люди как-то по-другому живут, могут годами не встречаться, даже родня. У нас всё было иначе...
           А вы знаете, что у Сени есть ещё младший брат — Володя Высоцкий? Его мама Тамарочка — последняя жена отца Сени — Владимира Семёновича. Сенин отец был старше Тамары на 38 лет. Его младший сын родился, по-моему, в 1945 году. Сеня к брату хорошо относился... Володя-младший — физик, живёт в Москве. Отец Сени был очень интеллигентным человеком. И когда отмечали его день рождения, Тамара всегда накрывала стол и приглашала нас. Сеня очень любил отца, уважал...
           А наш Володичка знал, что у него есть дядя — Владимир Высоцкий, но какие у них были отношения, и были ли они, я не знаю...

ВНУКИ

           Аркаша очень любит нашу семью. И у меня больше любви и тёплого отношения к нему. Потому что Аркаша часто бывал у меня дома. Я не помню, как я познакомилась с детьми Володи, по-моему, Люся их привозила. А когда Люся была беременна Никитой, она даже ко мне приезжала в Мытищи. И сейчас говорит: «Лидик, я никогда не забуду, как я к тебе приезжала». А маленький Аркаша всегда очень хотел ко мне в гости...
           Мой сын помнит такой случай.
           Аркаше было четыре годика, может, пять... Виталик забрал его из дома, и они ехали к нам в гости на электричке. В дороге кто-то из пассажиров пел Володины песни, вокруг собралась молодёжь. И тогда Аркаша подошёл к ним и сказал: «Вы неправильно поёте, вы неправильно говорите слова, вы не умеете петь. Я вам сейчас спою». И начал петь песню «Если друг оказался вдруг». Ребята, конечно, все обалдели: маленький мальчишка поёт такую песню! «Это написал мой папа. Я пою его песню». Вот так! Аркаша знал песни отца с детства.
           Повторяю, он очень любил бывать у меня. Как-то, будучи в гостях, он позвонил Никите и говорит: «Никита, здесь такие вкусные пироги! Ну, ничего, в следующий раз приедешь ты».
           А как-то ночью, под утро, Аркаша будит Виталика и говорит: «Виталик, хочешь, я тебе подсчитаю, сколько лет нужно лететь до Луны?». Да, у него были какие-то астрономические познания... Удивительно! И я вам честно скажу, что Аркашу люблю больше, чем Никиту. Потому что он — тёплый человек, добрый, близкий мне по духу... Никита сухой. И Женечка тоже всегда говорила об этом. Аркадий вспыльчивый, Аркадий неуёмный, но лучше быть таким, чем держать всё в себе...
           Сеня и Женечка очень любили внуков, но внуки приезжали к ним редко. Вначале их просто не пускали — Люсины родители почему-то были против этих встреч, и это была настоящая трагедия. А повзрослев, они стали приезжать чаще, и для Сени с Женечкой это всегда был праздник. Женя мне звонила и с восторгом рассказывала: «Знаешь, был Аркаша, был Никита». Я знаю, что они очень любили их.
           Приезжала и Люся. Помню, как она сидела за столом, и, увидев беременную жену моего двоюродного брата, сказала: «Боже мой, я бы всю жизнь ходила беременной, чтобы только рожать детей!»... А потом Люся ведь сразу вышла замуж. Но они с Володей всё равно встречались, потому что их связывали дети. И Сеня с Женей её с детьми принимали, она к ним даже и девочку свою привозила, Симочку...
           Мне кажется, в последнее время у Володи были очень тёплые отношения с детьми. Он вообще любил детей. И в последнее время ребятишки с Володей встречались... Став постарше, ребята, наверное, поняли, что отец есть отец. Между прочим, мальчики ведь не глупые, умные мальчики...
           Сеня и Женя дожили и до правнуков: Аркашины Наташа и Вовочка, которые сейчас с мамой Татьяной живут в Америке, и Семёнчик — первый Никитин сын. Он живёт с мамой Ларисой в Москве, учится в школе.
           Женечка особенно любила их. Сеня больше всех любил Семёнчика, потому что правнука назвали в его честь. И когда они бывали за границей, Женя не очень была довольна тем, что Сеня всегда Семёнчику старался купить что-нибудь уж совсем особенное... А Женя никого не обделяла ни подарками, ни любовью, ко всем правнукам относилась одинаково.
           Никита в последнее время был ближе к деду, чаще приезжал к нему, даже иногда его возил куда-то, делал всё, о чём бы дед его ни попросил. Я не думаю, что Аркаша меньше любил деда, может, даже больше, но у них с Семёном были одинаковые характеры, оба вспыльчивы, а это мешало общению...
           Я должна сказать, что мой сын часто навещал Семёна. Приезжал специально, привозил что-нибудь вкусненькое, они сидели, говорили... Вообще Сеня очень любил моих детей и внуков. От нашей семьи тепло исходило, в котором он нуждался, особенно в последнее время, когда не стало Жени...

ТРАГЕДИЯ

Евгения Степановна
ВЫСОЦКАЯ-ЛИХАЛАТОВА

           Я всегда вспоминаю слова Жени. Для меня они прозвучали ужасно. А было это в ноябре 1988 года. Сеня с Женечкой приехали к нам погостить, и мы сидели за столом...
           Говорили о том о сём, о разном. И вдруг Женя говорит: «Лидик, если я вдруг умру (а это было за месяц до её гибели), я бы очень хотела, чтобы ты забрала все вещи себе, ничего там не оставляла. Я не хочу, чтобы чужая женщина носила мои вещи. И не бросай его, не оставляй одного...» На что Семён ухмыльнулся и сказал: «А никакой другой женщины и не будет». Вот такой был разговор...
           И когда случилась беда, у меня эти слова не выходили из головы...
           А произошло это всё ужасно...
           Женечка ведь собиралась остаться у меня. Она вообще жила у меня, когда Сеня был в госпитале. Но в Москву к ним в гости приехала чешка из города, где Сеня был почётным гражданином, и Женя вынуждена была уехать к себе домой. 11 декабря мы встречали из Баку мою маму, она там каждый год по два-три месяца гостила у родни и друзей. Когда мама приехала, Женечка была у нас. Мой муж умолял её не уходить в этот вечер домой. «Оставайся, ты же всё равно к нам 12-го переедешь опять, почему ты уезжаешь?» — чуть ли не на коленях уговаривал её Лёва. «Нет, я приеду 12-го» — и уехала. Утром мне звонит: «Лидик, я сейчас куплю мандаринчики и приеду к тебе».

Иза ВЫСОЦКАЯ (справа) в гостях у Семёна Владимировича и Евгении Степановны

           Я готовлю обед, и вдруг раздаётся звонок — ровно через полчаса после Женечкиного звонка. Звонят её соседи: «Лида, приезжай срочно. Пульса нет...» Что-то такое начали говорить. Я спрашиваю: «Какой пульс? Да что там у вас произошло?» — «Лида, срочно приезжай, мы вызываем скорую, хотим Женю отправить...» — «Куда отправить? Что случилось?». Словом, через 10 минут я была у дома. То, что я увидела... Я этого никогда не забуду...
           Я открыла дверь (у меня были ключи), вошла в квартиру, и вдруг раздаётся звонок Семёна: «А ты чего здесь? Я звоню тебе домой — тебя нет. У вас же гости, вы же должны быть дома». Я отвечаю: «Да ты знаешь, что-то Жене стало плохо, и я приехала... (А сама уже отправила её в морг. Женя лежала на носилках, и это невозможно передать. Умирать буду — не забуду...). Сеня, дай мне Свету, врача» (а я же всех в госпитале знала, потому что часто бывала там). Врач подходит, и я ей говорю: «Светочка, вот такая и такая история. Привезите Семёна — Жени нет...» А как ему сказать? Она и сказала, что Жене плохо, и надо поехать домой...
           Позже Сеня мне рассказал: «Я только вошёл в дом, увидел завешенное зеркало и сразу всё понял». А мы с сестрой все девять дней не выходили из этого дома и жили там у него...
           Потом я его снова отправила в госпиталь. Он так это всё тяжело пережил. Плакал всё время...
           Кобзон помог с местом на Ваганькове, это они с Семёном выбрали место для Женечки. Было сложно. И ещё очень помог Скоморохов. И Сеня знал, что будет лежать здесь же, на этом месте, рядом с Женей... Говорил мне: «Урну похоронишь вот здесь». Он мне показал место, где я должна буду положить урну с его прахом. А однажды позвонил мне и сказал: «Лидик, всё в порядке, я видел свой медальон к памятнику...»

СЕНЯ

           После смерти Жени Сеня сказал: «Лидик, ни одна женщина не переступит порог этого дома. Клянусь.» А ведь многие женщины хотели быть вместе с ним, он же мне всё рассказывал...
           И все девять лет, которые он прожил без Женечки, — на дне рождения или каких-то вечерах, где собирались его друзья, я всегда поднималась и говорила: «Сеня, я тебе так благодарна за память о Жене! Благодарна за то, что ты никого не привёл в дом...» И хотя меня многие упрекали за это, я была уверена: нет, никто бы не пришёл, он бы не допустил этого. Он очень любил Женечку. Я знаю. И он всегда гордился своим домом...
           Ведь до Жени у него никогда не было семейного уюта и тепла. Его отец с матерью разошлись давно... И когда отец приехал в Москву и жил в Лосиноостровской, мальчишки, Сеня и Алёша, были предоставлены сами себе. Он всегда был один. А Женя восполнила ему то, чего он был лишён в детстве. Она ему создала тепло и уют в доме.

Лев Сарнов

           Он очень гордился тем, что она была такая гостеприимная, что она была такая красивая, что так тепло относилась к его друзьям. Ведь вы посмотрите, как она принимала друзей! Во-первых, она очень вкусно готовила. А с какой любовью накрывала стол, как радушно встречала гостей! Правда, Сене было чем гордиться! Во-вторых, она была женщиной, которая отдавала себя дому без остатка. Поэтому в доме всегда было уютно. Поэтому и Володя её принял сразу — «мама Женя». И ещё мне нравились их отношения с Ниной Максимовной. А как она относилась к внукам, как она любила их!
           А как они праздновали День Победы! В доме всегда собиралось очень много военных, однополчан... Это был настоящий праздник!
           В последние годы мы с Сеней очень много разъезжали по всему миру. Причём я всегда выбирала маршрут...
           Он звонил: «Лидик, куда мы едем? Я предлагаю вот такой маршрут». Я в ответ: «Сеня, мне это не нравится. Я выбираю». Выбрала маршрут. «Что ты, я, наверное, не поеду». — «Ты не едешь, еду я». — «Ну, если едешь ты, тогда и я с тобой». Вот так мы и разговаривали. Все поражались: как это я с ним повсюду разъезжаю. Но ведь у него после Женечки, кроме нас с Лёвой, больше никого и не было. Так мы и отдыхали вместе... А часто — и с нашими друзьями. Мне муж говорил: «Поезжай, поезжай, пусть Сеня побудет с тобой, отдохнёт...»
           И за последний маршрут он был мне так благодарен. Мы приехали в Барселону, оттуда проехали по всем маленьким городкам Франции, затем побывали в Ницце, Каннах, Монако, Монте-Карло, а потом отдыхали семь дней на море в Испании. Сеня был счастлив...
           В одном из последних круизов мы купили для Сени чудесный пиджак в крупную клетку. А как мы покупали, это надо было видеть! Разговор наш был примерно таким.
           Он кричит:
           — Дорого!
           — Тебя это не касается. Меряй!
           — Сколько?
           — Сенечка, надень, пожалуйста, пиджак.
           — Сколько?
           — Сто семьдесят долларов.
           — Ты что, с ума сошла!
           — Сейчас будем торговаться!
           В общем, сторговались мы за сто двадцать... Пиджак на нём сидел потрясающе! Он надел его, и мы собрались выезжать. А подруга моя все приставала к нему: давай, ставь бутылку, обмыть пиджак. Он как закричит: «Что вы мне купили?! Карманы зашиты, я не могу ничего сделать!». Я говорю: «Сеня, карманы ведь надо распороть — ниточку выдернуть». Смешно...
           Вот и видно, что он был большим ребёнком. Ему надо было очистить мандарин, подать. Я приносила в госпиталь грейпфрут: должна была разрезать, посыпать сахаром, подать. Так приучила его Женя. Ко всему. Она опережала каждое его движение, выполняла каждое желание. Что бы он ни делал, она тут же вмешивалась...

ТРАГЕДИЯ

           А вот когда случилось с Сеней...
           Каждые субботу и воскресенье он у меня обедал. А когда не мог прийти, я мчалась к нему два-три раза в неделю. Убирала, стирала, старалась всё сделать, чтобы сохранить тот порядок, который был при Жене...
           И так было до последнего дня. И в последнее время я ему говорила: «Сеня, мне очень тяжело сейчас часто к тебе приезжать, ведь и за внуками приходится ухаживать». Пару раз к Сене приходила Лариса (Никитина первая жена). Брала его рубашки стирать, предлагала убрать крартиру. Но Сеня ей говорил: «Не надо. Лидик всё сделает сама...»
           И я выполнила свой долг перед Женей, всё сделала для того, чтобы он не ощущал своего одиночества...
           Сеня умер на следующий день после своего 82-летия — 18 июня 1997 года.
           А накануне, 16 июня, он мне позвонил и спросил: «Ну, ты приедешь сегодня?». Я говорю: «Сень, ну чего сегодня? Я купила две курицы, приготовлю и завтра, 17-го, привезу. Сейчас каникулы у моих внуков, приедем всей семьёй, сядем вместе за стол, поздравим тебя».
           17-го в 6 часов утра вдруг звонок. Дочь сняла трубку — звонил Сеня, жаловался на боли в животе. Попросил, чтобы я перезвонила, когда проснусь. А в 9 утра я уже разговаривала с Верой Фёдоровной, участковым врачом, которую пригласил Сеня. И уже она вызвала скорую, которая в 11 часов и увезла Сеню в госпиталь...
           Утром звонил Никита и поздравлял деда с днём рождения. Сеня сказал ему, что плохо себя чувствует, и Никита тут же приехал. А потом приехала и я...
           Так что свой день рождения он отметил на больничной койке. В этот же день ему сделали очень серьёзную операцию, но спасти его не удалось... 18-го июня Сени не стало...

ВНУКИ

           Когда эта вся беда случилась, мы с Аркадием и Никитой поехали в госпиталь и всё там сделали как положено. Мальчики полностью занимались похоронами и поминками. Всё было закуплено, со мной всё согласовано. Мы вместе отмечали девять дней и сорок дней... Годовщину мы отметили там, у Сени в квартире. А сейчас Женину и Сенину годовщины мы отмечаем у нас в доме. Собирается вся родня, правда, внуки не приезжают...
           Все Сенины награды отдала Никите, он обещал в музее Володи сделать уголок его отца. Отдала все книги, все фотографии — всё в музей..
           Все свои книги Сеня завещал Виталику, моему сыну. Но сын сказал: «Мне никаких книг не нужно, пускай забирают ребята». Аркаша меня попросил узнать, где находится Дом ветеранов войны и все военные книги отвёз туда. Я, конечно, была этим очень тронута. А кто взял коллекцию зажигалок, я не знаю...
           Медальон на Сенином памятнике должен был установить Саша Рукавишников.
           Я с ним давно знакома и с женой его Олечкой, мы дружим по сегодняшний день. Они очаровательные, очень приятные люди. И когда Саша изготовил Сенин медальон, он же ни копейки не взял за работу. Он сказал: «Я очень люблю Семёна и сделал это ради него. Я никогда в жизни не возьму за это деньги»...
           Саша был занят, и медальон на памятник установил Никита, но надписи всё не было...

Георгий Михайлович ГРЕЧКО, Николай Лукьянович ДУПАК и Семён Владимирович ВЫСОЦКИЙ в редакции журнала «Вагант», июль 1996 г.

           Приближалась очередная дата. Я вижу, что надписи всё нет, нет и нет. Тогда я позвонила на Ваганьково и сказала: «Ребята, я больше так не могу. Сделайте мне за двое суток надпись под медальоном. Сколько это будет стоить — заплачу». А там работал такой Сашенька, он мне сказал: «Лидия Николаевна, через день всё будет готово». Я заплатила за работу и была счастлива, что появилась надпись на уровне с Женечкиной.
           Конечно, Саша Рукавишников всё хотел сделать сам, у него были свои мастера. И это было бы профессионально. Но он в это время что-то делал в Тольятти по просьбе Лужкова... Саша мне говорил: «Лида, подожди, я освобожусь и всё сделаю». Он ведь до Сениной смерти сделал этот медальон, у него всё было готово по просьбе самого Сени. Сеня и мне говорил: «Лида, всё — на тебя, деньги я оставлю, ты сделай всё сама, я надеюсь только на тебя». Вот так было...
           Сейчас у них на могиле всегда лежат свежие цветы. Приходят Виталик и Галочка. Сын кладёт гвоздики и розы Женечке наверх, Семёну — рядом... А в День Победы у Сени было очень много цветов! Значит, не забывают его... 9 мая Никита привозил на Ваганьково Нину Максимовну, были они и у Семёна на могиле...
           Как-то моей внучке Линочке задали в школе выучить стихотворение современного поэта. Она говорит: «Бабушка, я почитаю Володины стихи». И вышла к доске, и прочла. «Бабушка, ты знаешь, класс замер, никто не шелохнулся, так им было интересно это слушать!». Видите, даже детям интересно...
           И сейчас, когда я обращаюсь к Володиным стихам, я окунаюсь в наше с ним детство...
           И я счастлива, что у меня была такая родня. И не потому, что Володичка — это Владимир Высоцкий, знаменитый человек. Нет, я к нему отношусь совершенно по-другому. Отношусь как к моему Володе, моему мальчику, выросшему со мной...

Материал к публикации подготовила
Татьяна ЗАЙЦЕВА