Виталий БАТОВ
кандидат психологических наук

ВЛАДИМИР ВЫСОЦКИЙ:
СМЕРТЬ ГЕРОЯ

Дивная старая Англия.
Да поразит тебя сифилис, старая сука,
ты нас отдала на съедение червям
(мы сами отдали себя на съедение червям).
Ричард Олдингтон. «Смерть героя»

           Русские — необсуждаемо патриотичны. Поэтому я привожу в эпиграфе нелицеприятные для патриота слова Р.Олдингтона (Бог ему судья), имея в виду при этом, что отношение Владимира Высоцкого к России, как я думаю, отражено в противоречивом смысле этой тирады. Смысл этот — действительно парадоксален: бесспорно глубокая любовь и безоговорочная преданность России сопереживалась им с не менее глубокой и столь же бесспорной пренебрежительной жалостью к России советских реалий («обидно мне, досадно мне, да ладно»). Лапидарно это отношение высказал «крутой» генерал-политик А.Лебедь: «За отчизну обидно». Подобная, как говорят психологи, амбивалентность чувств — весьма тяжёлое испытание для любого человека, для гения же — просто убийственно. Нечто похожее имело место в отношении А.С.Пушкина к тогдашней, якобы «благополучной» России (русские «ленивы и нелюбопытны»). Подчеркнём, что речь здесь идёт об «убийственности» именно фактора противоречивости психологического состояния, а не о борьбе за существование в труднотерпимом режиме. Высоцкий, как и Пушкин, хотя и заметно ощущал на себе прессинг цензуры и в своём творчестве, и в личной жизни со стороны правителей, но был терпим властью настолько, что успел достаточно полно выразить свой литературный талант и уже при жизни был признан обществом как выдающаяся личность. И в то же время судьба того и другого трагична. Пушкин погиб на глупой (и, кстати, запрещённой властью) дуэли в 37 лет, Высоцкий сгорел в 42 года в пожарище противостояния власти, замешанном на алкоголе. Последнее обстоятельство наиболее характерно для советского периода России: тогда протест свободной талантливой личности против «такого» существования был направлен, прежде всего, на себя, или, как сказали бы психологи, протест превращался в аутоагрессию и деструктивность. Достаточно вспомнить самоубийства С.Есенина, В.Маяковского, М.Цветаевой, А.Фадеева и других менее великих художников слова. Аутоагрессия Владимира Высоцкого повторилась почти «один к одному» и в судьбе талантливого киноактёра Олега Даля.

           Психологический механизм саморазрушения личности достаточно внятно описал знаменитый психоаналитик Эрих Фромм: «Я здесь не говорю о случайно не состоявшихся тех или иных желаниях, но о блокировании спонтанных проявлений человеческих чувств, эмоций, физических и интеллектуальных способностей, препятствующем осуществлению его продуктивных возможностей. Если на пути тенденции к росту и жизнедеятельности встаёт преграда, то блокированная энергия претерпевает изменение (курсив в цитате — Э.Фромма) и трансформируется в деструктивную энергию.
           Деструктивность есть результат ущемлённой и искажённой в итоге жизни. Те индивидуальные и социальные условия, которые блокируют энергию поддержания и развития жизни, способствуют превращению этой энергии в деструктивную, которая, в свою очередь, является источником различных проявлений зла.»[1] Следует лишь добавить, что это зло в равной степени может быть обращено как вовне, так и на саму личность.
           Итак, о Владимире Высоцком.
           Приступая к исследованию[2], я имел лишь одно намерение: рассмотреть психологические приметы раннего «сгорания» талантливой личности. Но первый же результат психологического анализа текста В.Высоцкого неожиданно позволил прокомментировать и другой, но уже социально-культурологический вопрос о происхождении его громкой прижизненной славы, о всенародной, правда, с чертами фанатизма, любви к российскому барду. Культурное значение этого феномена нельзя переоценить, так как «пантеон великих» создаётся, бесспорно, народным (коллективным) сознанием.
           Речь идёт, прежде всего, о весьма значимой характеристике — палитре психологических качеств личности, проявляемых этой личностью в своей жизнедеятельности. Так вот, Высоцкий «показал» палитру — третью по объёму психологических качеств после В.И.Ленина (текст 1910 г.) и И.В.Сталина (текст 1913 г.) за всё время моей работы с программой «Лингва-экспресс», то есть с 1972 г. За это время было исследовано не менее тысячи персон, так или иначе оставивших след в российской истории, и, повторю, Владимир Высоцкий — третий в этом почётном списке российских пассионариев.
           Ниже приводится исследованный текст — стихотворение, созданное в 1979 или 1980 г., в связи с чем следует отметить два момента. Во-первых, оно написано в возрасте названных вождей; во-вторых, незадолго до нелепой смерти. То и другое во многом обусловило именно этот выбор. И параллельно — палитра психологических качеств Высоцкого, «зашитая» в ткань этого текста.

Меня опять ударило в озноб, Грохочет сердце, словно в бочке камень, Во мне живёт мохнатый злобный жлоб С мозолистыми цепкими руками. Когда, мою заметив маету, Друзья бормочут: «Снова загуляет», — Мне тесно с ним, мне с ним невмоготу! Он кислород вместо меня хватает. Он не двойник и не второе Я — Все объясненья выглядят дурацки, — Он плоть и кровь, дурная кровь моя, — Такое не приснится и Стругацким. Он ждёт, когда закончу свой виток — Моей рукою выведет он строчку, — И стану я расчётлив и жесток, И всех продам — гуртом и в одиночку. Я оправданья вовсе не ищу, Пусть жизнь уходит, ускользает, тает, — Но я себе мгновенья не прощу — Когда меня он вдруг одолевает. Но я собрал ещё остаток сил, — Теперь его не вывезет кривая: Я в глотку, в вены яд себе вгоняю — Пусть жрёт, пусть сдохнет, — я перехитрил! 1979 или 1980[3]	ХАРАКТЕРИСТИКА	ВЕС
	ИНТРАВЕРТИРОВАН	0.21
	АСОЦИАЛЕН	0.22
	ЭКСТРАВАГАНТЕН	0.37
	ИГРОК	0.06
	ЗАКОНОПОСЛУШЕН	0.37
	ОРИГИНАЛЕН	0.37
	ЭПАТАЖЕН	0.38
	РЕШИТЕЛЕН	0.07
	МАСКУЛИНИЗИРОВАН	0.01
	ДЕЗАДАПТИРОВАН	0.01
	ЗАБЫВЧИВ	0.06
	АМБИВАЛЕНТЕН	0.38
	ЗАМКНУТ	0.42
	АКТИВЕН	0.10
	АУТИЧЕН	0.42
	РАСТЕРЯН	0.52
	НОВАТОР	0.52
	ОСТОРОЖЕН	0.20
	БЛОКИРОВАН	0.37
	ДЕСТРУКТИВЕН	0.37
	ПСИХОПАТИЧЕН	0.10
	АФФЕКТИВЕН	0.06
	АРТИСТИЧЕН	0.11
	ДЕПРЕССИВЕН	0.37
	РЕФЛЕКСИВЕН	0.52
	РАНИМ	0.37
	ПРОДУКТИВЕН	0.43

           Итак, обсуждение теперь будет касаться двух вопросов: первый — о том, какие психологические качества способствуют становлению народного кумира; второй — о том, есть ли в психологической палитре Высоцкого признаки «латентного суицида» (нелепая смерть всегда подозрительна).
           Психологическая палитра личности — это открытая для чужого наблюдения способность к творческой деятельности. И неважно, будет ли таким наблюдателем исследователь-психолог или же обычный неискушённый зритель. Правда, в первом случае эти наблюдения эксплицируются (объективируются) и при определённых условиях могут стать достоянием любого заинтересованного лица; во-втором — эти наблюдения погружаются в «Я» зрителя, становясь принадлежностью бессознательного пласта психики только данного лица.
           Понятно, что чем более распахнуто «окно» в психический уклад автора, тем более он вызывает доверие зрителя, а в конечном итоге — его симпатию. Открытость внутреннего «Я» для другого лица есть одна из главных составляющих того качества образа, который сейчас называют «харизмой». И далеко не случайно, что такие выдающиеся личности, как В.И.Ленин и И.В.Сталин, ещё не будучи вождями, обладали этим качеством. Так, В.И.Ленин «показал» 31 психологическую характеристику в текстах 1910 года (то есть в сорокалетнем возрасте), когда востребованность в настоящем лидере партии стала «судьбоносной». Несколько иное направление имеет возникновение «харизмы» И.В.Сталина: «раскрытые» им вовне 30 психологических характеристик, обнаруженные в текстах 1913 года (совместная с Н.И.Бухариным в Женеве работа над книгой «Марксизм и национальный вопрос»), были призваны обеспечить благосклонное отношение со стороны интеллектуалов ленинской гвардии к малограмотному боевику партии насильственного захвата власти. Причём Ленин и Сталин, став вождями, то есть достигнув своей цели, глубоко понизили обращённость к внешнему миру, как бы «закрылись» от проникновения в своё «Я». Почему? Ответ очевиден: широко распахнутое окно не способствует сохранению тепла в доме[4]. Лидер (будь то вождь, будь то кумир) всегда притягивает больше отрицательных зарядов (зависть, ненависть, презрение, агрессия и мн. др.), нежели обыватель. Следовательно, сохранить своё «Я», а значит, творческую свободу и продуктивность, в этих условиях можно лишь путём воздвижения барьеров между собой и другими.
           Имея в виду сказанное, посмотрим на палитру психологических качеств Владимира Высоцкого. Как видно из приведённой таблицы, Владимир Высоцкий «показал» 27 характеристик своего психологического уклада. При этом, что очень существенно, палитра харизматического лидера сохраняется и в то время, когда Владимир Высоцкий становится действительно (и уже длительное время) всенародным кумиром. Что же это означает? Только одно: Высоцкий осознавал себя ещё несостоявшейся личностью. Куда же выше? Увы, название вершины, к которой стремился Высоцкий, никогда, к сожалению, никто не узнает[5]. Но уже факт открытости в зените славы говорит об экстраординарности российского поэта.
           Какие черты столь богатой палитры подчёркивают харизматические образы Владимира Высоцкого.
           Прежде всего рассеем возможное сомнение относительно якобы противоречия между интраверсией Высоцкого и его богатой палитрой. Да, интравертированость личности указывает на обращённость «внутрь», но прежде всего это качество отражает источник психической активности. Высоцкий в своей жизнедеятельности опирается на внутренние критерии, руководствуется собственными установками, и это даёт ему свободу. Более того, Высоцкий весьма напряжённо оберегает эту внутреннюю свободу, о чём свидетельствуют такие характеристики, как замкнутость и аутизм. В этом-то кажущемся противоречии — открытость психического уклада в сопряжении с обращённостью вглубь «Я», — возможно, и лежит тайна гениальности. Но разработка этой проблемы требует более глубокого анализа и, думается, сегодня вряд ли возможного. Здесь же ограничимся констатацией того, что Высоцкий снял «пограничные столбы» с личностного «Я», позволив тем самым любое несанкционированное им самим внедрение в свой внутренний мир, но... оставил за собой контроль собственного поведения[6]. В таких психологических обстоятельствах не выживают психически. Это — открытые ворота к деструктивности личности и саморазрушению.
           Но вернёмся к харизматическим чертам личности Владимира Высоцкого. Начнём с исторически оправданного для русского менталитета положительного качества — бунтарства. В палитре Высоцкого это качество отражено асоциальностью. Обратив внимание на присутствие здесь же законопослушности, блокированности и осторожности нетрудно сделать вывод, что «асоциальность» Высоцкого — это бунт художника (вспомним «Гавриилиаду» А.С.Пушкина), но не криминальное поведение. Асоциальность Высоцкого — это манифестация несогласия художника с наличными социальными условиями в форме использования художественно-выразительных приёмов общения с аудиторией[7].
           Бесспорно вызывающими симпатию (и уже не только русского человека) являются такие психологические характеристики Высоцкого, как оригинальность, доходящая до экстравагантности и эпатажа. Также не могут не вызывать положительного сопереживания черты активности, новаторства, решительности и соперничества (в палитре Высоцкого — игрок). Забывчивость —пожалуй, самая милая черта характера русского человека, всегда и всем говорящая о широте «русской души». И, конечно же, артистичность Высоцкого послужила едва ли не одной из главных причин народной любви: даже многие из тех, кто был индифферентен к песенному творчеству Высоцкого, примкнули к легиону почитателей его таланта после исполнения роли Жеглова.
           Чуть подробнее следует обсудить черту маскулинизации в психическом укладе Владимира Высоцкого.
           Неискушённый взгляд на проявление сугубо мужских черт в характере мужчины порождает, бесспорно, положительный образ. Но психолог здесь усматривает более глубокие пласты. Дело в том, что за мужественностью мужчины, с его решительностью, целеустремлённостью, новаторством, уместной и здравой агрессивностью, продуктивностью, рискованностью, раскованностью и пр. лежит... социальная роль, которую играет эта личность в социуме, то есть персона. Эта роль весьма значима. Убеждают в этом результаты настоящего исследования. К тому, что уже говорилось о Высоцком, необходимо добавить нижеследующее соображение, которое, кстати, служит «мостом» между приведённым харизматическим абрисом российского кумира и вопросом о его столь ранней смерти. Речь идёт о роли бессознательного в судьбе человека.

           Персона, как известно, — архетипическая, следовательно, неосознанная и автономная структура психического содержания. Запредельная идентификация с персоной (в данном случае: Владимир Высоцкий — мужественный мужчина в «квадрате») нередко ведёт к тому, что бессознательное «раскрепощается», прорываясь в сознание «Я». И этот прорыв бессознательного, оставаясь даже в лучшем качестве[9] индифферентным по отношению к происходящему внутри «Я», блокирует способность личности реагировать на внутренние события. Следует подчеркнуть, что здесь речь идёт уже не о блокировке извне (как об этом выше говорит Э.Фромм), а изнутри личностного «Я». Одним из витальных в ряду таких событий является состояние здоровья. Но если личность перестаёт реагировать на состояние собственного здоровья, то это означает, что начался процесс биологического саморазрушения. Тем самым обнаруживается второй, уже внутренний, источник блокирования жизнедеятельности Владимира Высоцкого.
           Таким образом, Высоцкий оказался как бы под перекрёстным психологическим обстрелом, блокирующим развитие личности и развитие жизнедеятельности: извне — это отрицательно насыщенный эмоциональный прессинг, созданный идеологией «зрелого социализма» (препятствия в концертах, съёмках, выезде за границу, ангажированная властями пресса); изнутри — это прорыв персоны мужественного художника-борца, результатом чего становится наплевательское отношение к собственному здоровью. Находим ли мы в палитре Владимира Высоцкого подтверждения сказанному?
           Безусловно и в достаточном количестве. Прежде всего об этом свидетельствуют такие черты как деструктивность и дезадаптация. О первой уже говорилось (тенденция к разрушению, направленная вовне или внутрь и этически оцениваемая как «зло»), вторая же — это неспособность (или нежелание) вписаться в «колею» общественного бытия. Я не апеллирую к малодостоверности «исторических» аргументов «за» или «против» присутствия этой черты в облике Высоцкого, так как суждение типа «с одной стороны...», «с другой стороны...» — равноценны в своей недостоверности. Я обращаю внимание на факт: Владимир Высоцкий «сгорел» по собственной инициативе, спровоцированной внешними обстоятельствами. Эмпирическим доказательством того, что жизнь Высоцкого была заметно ограничена извне, служит характеристика блокирован. В этой работе названная характеристика отражает препятствия, заставляющие личность, в данном случае Владимира Высоцкого, испытывать значительные трудности и высокое напряжение при исполнении избранной им роли.
           Очень близко к дезадаптации примыкает черта растерянности, которую, правда, не стоит понимать буквально. Здесь использован, возможно, не совсем корректно, русскоязычный эквивалент психологического термина «фрустрация». Речь идёт о переживаемых состояниях личности в условиях невозможности достижения поставленной цели. Преодоление этого состояния протекает по-разному у разных людей. Понятно, что толстокожие, эмоционально незрелые личности охраняют себя уже тем, что не допускают до своего сознания конфликты ситуаций. В этом отношении Высоцкий, как свидетельствует приведённая палитра, раним, то есть порог чужого проникновения в ядро личности здесь достаточно низок. И Высоцкий решает такие проблемы двояко: сохраняя свою личностную целостность перед лицом трудновыносимой реальности путём замыкания границ «Я» (и тогда за рефлексией следует депрессия, а затем деструкция), он... продолжает творить свои стихи и песни. Подобный, как сказал бы Э.Фромм, садо-мазохизм отнюдь не способствует укреплению физического здоровья. Это — так называемый лояльно-агрессивный выход из состояния фрустрации: лояльный — по отношению к окружающим (но не близким), агрессивный — по отношению к себе. На общее деструктивное, разрушающее направление аутоагрессии указывает черта психопатии9, черта, вообще-то, свойственная мятежным натурам. Но в то время как революционность не может миновать сознания бунтаря, Высоцкий вытесняет исконное желание «громкого» протеста в бессознательное путём погружения мотива в оболочку эффективности[10].
           Наконец, пристального внимания требует характеристика амбивалентности[11]. В палитре Высоцкого эта характеристика выражает одновременность присутствия в психическом укладе двух, казалось бы, совершенно различных черт: депрессии и... активности. Это сочетание довольно часто наблюдается в духовности русского человека[12]. Одной из причин устойчивости амбивалентности в жизни человека может стать дипсомания, что подтверждается и в случае с Владимиром Высоцким. О разрушающей, или же, наоборот, созидательной роли алкоголя в творчестве талантливой личности я говорить не буду, так как это далеко выходит за границы, очерченные мной в данной работе. Достаточно опереться на, весьма распространённое и, на мой взгляд, вполне обоснованное «здравым смыслом» народа мнение о том, что «уход в запой» —это уход от жизненных неурядиц, выносимость которых становится запредельной, то есть когда удержание «Я» нравственного гнёта «сверх Я» лежит уже за гранью психических возможностей человека. И вовсе не случайно, что «последний» поступок в этой жизни часто стимулирован алкоголем.
           Имел ли место в жизни Владимира Высоцкого сознательный суицид? То, что изложено здесь, заставляет дать категорический отрицательный ответ, правда, только в части сознательного. В случае с Высоцким мы имеем дело отнюдь не с «маяковско-цветаевским» суицидом. Здесь суицид представлен в форме бессознательного саморазрушения, проявленного в равнодушии к собственному телу, при концентрации всей психической энергии на душе. О равнодушии к состоянию собственного здоровья свидетельствует ярко выраженная черта продуктивности, которая здесь имеет не только прямой смысл (создание творческого продукта), но и смысл, обратный ипохондрии (чрезмерной, невротической заботе о своём здоровье). Концентрация жизненной энергии на духовном безоговорочно подтверждается значительно выраженной рефлексией — способностью и склонностью к продуктивному анализу собственных психических состояний. Но этот самоанализ касался именно психических состояний творчества и не был акцентирован хотя бы на психологической окраске соматических (телесных) состояний. Тогда приходится сделать вывод: Владимир Высоцкий не умер, а погиб в заведомо безнадёжной войне с реалиями его дня. Его суицид остался латентным, то есть скрытым даже от него самого. Цель жизни — самоутверждение «Я» — потребовала жертвы, и эта жертва — Владимир Высоцкий.
           И последнее. Я не случайно открыл работу эпиграфом из Р.Олдингтона. Теперь, когда изложено почти всё, что хотелось бы сказать, вернусь к нему же: «...и вдруг, непонятно зачем, Джордж поднялся во весь рост, и его прошило добрым десятком пуль. «Экий остолоп», — сказал в заключение полковник и кивком простился со мной.»