То, что в окружении любой, хоть сколько-нибудь известной и значимой общественной или творческой личности всегда имелись и имеются некие «личности в штатском», соглядатаи и доносчики («глаза и уши царя» — так называли их ещё в древнем Египте — ни для кого секретом не является. В последние годы продукты их былой жизнедеятельности время от времени просачиваются в печать. К примеру, несколько лет назад в «Труде» была опубликована архивная подборка филёрских донесений касательно Б.Ш.Окуджавы.
Не обижен был, естественно, подобного рода пристальным вниманием и В.С.Высоцкий. Он прекрасно знал, что его везде и всюду пасут, не раз с едкой горечью и сарказмом упоминал об этом в своих стихах и песнях («Я знал, что мной интересуются, но всё равно пренебрегал»), частных разговорах.
О том, что в Театре на Таганке были «информаторы» из числа актёров, администрации и персонала, упоминают многие, хотя бы тот же В.Золотухин в публикациях своих дневников.
КГБ интересовало всё, даже, казалось бы, вполне невинные для властей клубы по изучению творчества ВВ, во множестве расплодившиеся в 80-е годы (особенно – с началом «перестройки») по всей стране, а в 90-е практически полностью тихо сошедшие с круга[1].
Пристальному вниманию и травле подвергалась деятельность и отдельных «одиночек», направленная на популяризацию творчества поэта и актёра. Судьба жителя Екатеринбурга Виктора Ивановича Попова, недавно издавшего книгу об этом[2], - яркий тому пример.
Благодаря ему недавно мне в руки попал августовский за 2000 год номер журнала «Урал» с публикацией некоего Вадима Горского, озаглавленной «Луи Армстронг еврейского разлива» (с.122-149). Материал этот – единственный и пока что неповторим в своём роде… В нём один из многочисленных добровольных «помощников партии и правительства» не постеснялся «открыть своё личико» и перед всем честным народом во всеуслышание объявить о своём славном стукаческом прошлом.
…Что такое КГБ, автор этих строк знает не понаслышке. Ещё в 1967-68 годах, на заре туманной юности, в старших классах школы, я и сам «привлекался на допросы» в районную и областную Контору Глубокого Бурения – за вполне невинные, с нынешней точки зрения, действия, расцененные в ту пору как «политическое хулиганство».
Если говорить честно, то тогда там сидели далеко не самые глупые люди, по зову родной партии выполнявшие роль цепных псов донельзя развивавшегося «социализма».
После армии я окончил стационар исторического факультета одного из лучших в ту пору, и не только на Украине, Львовского университета – всего с несколькими четвёрками — и с 1976 г. подвизаюсь на буйной ниве народного просвещения, никуда выше рядового учителя зачуханной сельской девятилетки так и не продвинувшись. И абсолютно не стремясь, в силу своего характера, образа жизни и убеждений, куда-либо выше продвигаться.
В первой половине 80-х меня усердно тянули в лоно и в тогда ещё стройные и монолитные ряды КПСС, ибо совсем негоже было бойцу идеологического фронта, пусть даже и рядовому, не находиться в славном авангарде всего «совейского народа». От каковой высокой чести я отказался наотрез и категорически, тем самым вызвав на свою голову проверку «с пристрастием» по линии районо, после которой меня аж до «перестройки» ещё долго склоняли на всевозможных совещаниях и семинарах – как самого худшего учителя в районе, а может, и во всей области…Досье моё в конторе за все эти годы, естественно, ширилось, пополнялось и росло.
Прервём, однако, это несколько затянувшееся лирическое отступление и вернёмся к давно ожидающим нас баранам.
По образованию я, как сказано выше, — историк. Нас, худо-бедно, учили сравнительной текстологии, умению внимательно вчитываться, «вгрызаться» в тексты источников, исторических документов, сравнивать и анализировать их – на предмет подлинности, точности, достоверности и расхождений.
«Писания» г-на Горского с этой точки зрения не выдерживают абсолютно никакой критики. И вот почему. У автора материала, по его словам (см. «К публикатору и читателю», с.122), ещё кое-как «хватило ума» производить стенографическую запись текста записанных на выданный ему в КГБ казённый магнитофон «бесед» с ВВ, а вот додуматься до того, чтобы датировать их – в силу, очевидно (по его же словам) «врождённой глупости», — уже нет…
А ведь любое свидетельство, документ, воспоминание, событие, если они не имеют хотя бы приблизительной привязки во времени и пространстве, — мало чего стоят или не стоят совсем ничего!..
Осведомитель в отставке В.Горский, однако, совсем не так прост, как он хочет казаться. Он прекрасно осознаёт, что, будь чётко обозначена под каждым из его одиннадцати «диалогов» с ВВ дата, – его тут же можно было бы очень легко и просто поймать за руку и уличить во лжи. По той простой причине, что накопленный сегодня массив сведений и материалов о ВВ уже позволяет проследить его биографию с точностью практически до одного дня, а иногда – и часа, особенно что касается последних лет его жизни. Что и сделано уже хотя бы В.Перевозчиковым, И.Роговым и многими другими.
Имя Вадима Горского, якобы ведшего на протяжении целых 10 (!) лет «задушевные» разговоры с ВВ, почему-то ни разу не упоминается друзьями и близкими поэта, а уж наверняка они-то должны были о нём знать…
Горский страхует себя ещё одной оговоркой. По его словам, спустя 20 лет после смерти Высоцкого он пытался обнаружить «в недрах КГБ» сданные некогда им туда плёнки – с целью их переписать, чтобы «отреставрировать собственное прошлое» (!)
«…да где там перепишешь: в КГБ не то размагнитили плёнки, не то <…> — их (аудиодоказательства!) потеряли или <…> похитили!» (с.122).
Каким наивным дурачком надо быть, чтобы, во-первых, пытаться найти эти плёнки аж через 20 лет (а почему не через 5? 10? 15?), а во-вторых, чтобы не знать, что любая плёнка размагничивается сама по себе, «без всякого вмешательства», если её не прокручивать и не перематывать несколько лет!..
Так что этих самых «аудиодоказательств», которые только и могли бы подтвердить истинность «диалогов» Горского с Высоцким – в природе не существует… Были они, дескать, читатель, да уж не обессудь, — бесследно сгинули, как гамбсовские стулья на Курском вокзале, в бездонных подвалах Лубянки. Посему, изволь верить, читатель, «экс-редактору художественных фильмов и по совместительству филёру» (с.123) В.Горскому на слово, а уж он-то, будь уверен, навешает тебе на уши самой отборной и развесистой лапши…
В публикации «Урала» наш бывший стукачок ни словом не упоминает об обстоятельствах своего знакомства и первой встречи с ВВ.
Но его персональная «карточка учёта» в моей картотеке помогает, хотя бы отчасти, прояснить этот вопрос.
25 июля 1990 г. в Свердловской (тогда ещё) областной молодёжной газете «На смену!» была опубликована статья разбираемого нами автора, озаглавленная «Болит больное всё больней…» Из неё любопытный и любознательный читатель может узнать, что: «Стараниями друзей и, главное, актрисы Ирины Мирошниченко мне удалось встретиться с ним на квартире актёра МХАТа Всеволода Абдулова…» (Бедная актриса, знала бы она, кого вводит в окружение ВВ!..)
«Неуёмное желание встретиться с Высоцким всё равно каким путём» («Урал», с.122) наконец-то осуществилось…На фоне заявления 10-летней давности о том, что «…среди советских поэтов я
не отдаю (подч. мною — А.Г.) предпочтения Высоцкому» («На смену!») желание это выглядит несколько странно…Если только не учитывать, что задание-то от конторы – получено, возможно, получен и аванс, а его надо отработать.
Вот как далее в этой газете В.Горский описывает свою встречу с ВВ: «Меня предупредили о том, что Высоцкий немного приболел. И когда я его увидел, справился, протягивая ему руку:
— Как ваше, Владимир Семёнович, здоровье?
Он пожал руку и, улыбаясь, сказал:
— Болит больное всё больней, всё злей и бесполезней, и наслаждаюсь (так в тексте —
А.Г.) своей историей болезни.
Этот ответ глубоко запал в память».
Какая-то странная получается ситуация… Впервые увиденному человеку на заурядный, бытовой вопрос ВВ с места в карьер отвечает стихами. Опять же никакого указания на время этой, первой, повторяю, по словам В.Горского, его встречи с ВВ в статье нет. Ну ладно, не будем такими придирчивыми и подозрительными, поверим на слово экс-агенту, может, так оно и было на самом деле. Но как бы он ни старался скрыть истину, в этом эпизоде мы ловим его на откровенной лжи и подтасовке.
Пусть попробует он ответить на такой невинный и простой вопрос: каким образом могли
«без малого 10 лет» (подч. мною. – А.Г.) продолжаться его «отрывочные разговоры» с ВВ (цитирую всё то же предисловие Горского на с.122 в «Урале», если упоминаемое и цитируемое им в «НС!» произведение ВВ появилось на свет
не ранее 1976 года?!
Любой первоклассник в результате несложных арифметических действий легко определит, что наш милый стукач был знаком с ВВ и доносил на него не десять, а лишь четыре, от силы – пять последних лет его, Высоцкого, жизни…
После таких подсчётов это и прочие сочинения г-на Горского уже можно не читать, ибо совершенно ясно, с кем и с чем мы имеем несчастье общаться… Но до конца разобраться с этой дурно пахнущей стряпнёй и её автором мы обязаны, посему, скрепя сердце, продолжим.
Вот несколько образцов «стиля» товарища Горского из его статьи в «НС!»: 1) «…квартира с некой разнузданностью заполнилась хрипом»; 2) «песни звучали естественно, без характерной для большинства наших бардов напевности». (А почему, собственно, одно должно противопоставляться и мешать другому?); 3) Высоцкий – тот, кто больше всего содействовал < > введению разговорной речи <…> в свои стихи» (а кто же ещё, кроме самого автора, может «содействовать введению» чего-либо в собственные произведения?) И так далее, в таком же духе.
Накануне, вернее, за год-полтора до публикации в «Урале», в 1999 г. «адаптированная», как принято нынче выражаться, «версия» газеты «Московский комсомолец» — «МК-Урал», выходящая всё в том же Свердловске-Екатеринбурге, дважды осчастливила читателей записью «диалогов» Горского с Высоцким, озаглавленных «Ночной разговор» (22-28 января, с.13; 22-29 июля, с.13). Если сравнить эти тексты с тем, что на следующий год появилось в журнале, снова обнаружим странные и удивительные вещи. Читаем редакционное предисловие –«врез», написанное, надо думать, со слов Горского в «МК-Урал» за январь: «Он жил и учился в Москве. Дом –
окна в окна (подч. мною – А.Г.) к Высоцкому. ТОТ, КТО НАДО (выделено в тексте –
А.Г.), вовремя воспользовался его юношеской восторженностью и извечной нехваткой денег. (Каково, а? Эту нехватку в те годы ощущали практически все студенты, да и не только, но ведь далеко не все они подались в стукачи!..). Ему выдали импортный диктофон. Он стал стукачом».
А вот цитата из журнала:
Г. [Горский] А который час? < >
В. [Высоцкий] Э-э… полночь, только полночь.
Г. Не только, а уже.
Надо успеть на метро (подч. мною – А.Г.) до его закрытия < >
В. Не обессудь, машина не на ходу, а то тебя бы в два счёта доставил» (с.137).
Для тех, кто никогда не был в районе дома ВВ на Малой Грузинской (как мы установили выше, этот «разговор» мог состояться только там, ибо Высоцкий переехал туда в 1975 г.), заметим, что до ближайших станций метро идти минут пятнадцать. Непонятно только, зачем метро, равно как и машина, нужны человеку, проживающему якобы рядом с тем, с кем он засиделся допоздна за разговором?..
Возможное возражение, что Горский, дескать, мог отправиться не домой, а куда-то в другое место, отметается его, Горского, «разъяснением» Высоцкому: он бы, дескать, и остался, «расписал пульку», да завтра у него трудный день (см. там же). Квартиру поменял? А как же тогда – «окна в окна»?
Концы с концами ну никак не желают сходиться…
В июльской публикации «бесед» в «МК-Урале» во «врезе» читаем: «На свой страх и риск Горский снимал копии добытого материала. Сегодня у него уникальный домашний архив –
с живым (подч. мною – А.Г.) голосом Высоцкого».
Ай-ай-ай, товарищ агент! Как нехорошо врать комсомольцам, пусть даже и бывшим!.. Ведь
нет у вас живого голоса Высоцкого… Порожняк вы погнали газетчикам, пургу, фуфло им толкнули и сплошную лажу!.. Человеку, который, по заветам «железного» Феликса, должен иметь холодную голову и горячее сердце, — это явно не пристало. Говорить же о «чистых руках» в данном случае вообще не приходится.
И уральскому гибриду «МК», и некогда славному и солидному журналу «Урал» (угадайте-ка его нынешний тираж? Верно – 1800 экз.) никак не даёт покоя «пятая графа» и пресловутое «еврейство» Высоцкого. Да уймитесь же, в конце концов! Плевать, по большому счёту, мне и многим другим, кем были по национальности Пастернак, Галич, Пушкин, Окуджава, сотни других хороших поэтов и писателей. Раз они думали и писали по-русски, следовательно, — творцы они – русские!
Бывшему ли стукачу не знать, что по израильским законам «полноценным» евреем может считаться лишь тот, у кого мать – еврейка. О Нине Максимовне Высоцкой этого не скажешь…
Кличка Высоцкого – «Луи Армстронг еврейского разлива», которую, якобы ему дали в КГБ, — не более чем плод болезненной и необузданной фантазии осведомителя.
Повторю ещё раз: по моим собственным наблюдениям, люди там сидели далеко не всегда непроходимо глупые (в отличие от их некоторых «добровольных помощников»). Они наверняка должны были знать, что американский джазист и советский «опальный бард» — ягоды явно не с одного поля и ничего общего между собой не имеют. Нигде в мире спецслужбы не дают «разбалтываемым» (т.е. «объектам») и своим сексотам громоздкие, длинные, неуклюжие клички. Хорошо было бы, если б в порыве откровения г-н Горский «открылся» нам насчёт и своей агентурной кликухи, а то мы только знаем, по его словам, как его именовал Высоцкий: «Вадик-гадик» и «Жучок». Вот здесь, кажется, экс-филёр говорит истинную правду…
Многие вопросы, якобы задававшиеся Горским Высоцкому, наивны и глупы донельзя: «А когда ты запел?» (с.126), «Ты любишь женщин?» (с.128); «Кто глупее: мужчины или женщины?» (с.128), «У тебя есть автомобиль?» (с.130), «Как ты считаешь – гражданам СССР гарантируется законом (законом-то гарантировалась…) свобода слова, печати, собраний?» (с.136). (Здесь следует примечание, что этот вопрос – «заготовка КГБ», сам Горский, видимо, додуматься до него не смог. Или же свято верил, что подобные свободы существуют…) И тому подобное в том же духе.
На с.135 приводится («со слов ВВ», естественно) совершенно немыслимый разговор поэта с неким «комитетчиком», которого он засёк роющимся в своём… почтовом ящике! Подобную картину представить себе можно разве что в бреду. «Комитетчикам» не было и нет абсолютно никакой надобности самолично в них, в ящиках, рыться. Всё, что их интересует: письма «наблюдаемым», особенно – из-за бугра, их обращения в инстанции, печать, посылки, бандероли – приносили им по их первому требованию почтари на полусогнутых в указанное время и место сами…
|
Ну что ж, попробуем. И получается, что в этой, равно как и во всех трёх упоминаемых выше публикациях – в газете «МК-Урал» и в журнале «Урал» — имеются части, куски, фрагменты, которые повторяются и, на первый взгляд, дублируют друг друга. Но при внимательном прочтении и сверке оказывается, что со своими так называемыми «стенографическими записями текста кассет» тайный агент тов.Горский поступает чрезвычайно вольно и непринуждённо. Во всех этих публикациях он тасует текст в произвольном порядке, переставляет его местами, переиначивает, меняет порядок слов и т.п. При этом он уверяет, что «почти наизусть» (с.122) знает содержание кассет.
Хорош «документ», нечего сказать!..
Но ведь если человек заявляет, что он обладает каким-то документальным, ценным, уникальным материалом, то, сколько бы раз и где бы он его ни печатал, текст или его фрагменты должны быть идентичны, один к одному. В противном случае это будет всего лишь свободное изложение сомнительной ценности, пересказ, вымысел, отсебятина, подделка, а не то, за что этот материал пытаются выдать.
То, что «скрытое дистанционное записывающее устройство» в доме Высоцкого было и что его телефон прослушивался, – никаких сомнений, разумеется, не вызывает. Но вот за утверждения стукача Горского типа того, что, дескать, «закладку «жучка» в доме сделал отец Высоцкого» (с.123) надо просто бить морду! Об этом, видите ли, нашему доносчику «рассказали в КГБ». С чего это вдруг там стали бы делиться «производственными секретами» с заурядным, малограмотным, начинающим филёром?
Может, когда-нибудь г-н Горский осчастливит нас новой порцией своих запоздалых откровений и «бесед»? Хотелось бы знать, на кого он начал стучать после кончины ВВ?.. Ведь контора, однажды затянув в свои сети того или иного «Никодима», как правило, цепко держала его в строю «на всю оставшуюся жизнь», не давала пропасть и без работы не оставляла…
Сегодня, честно говоря, поздно и ни к чему сетовать на КГБ, методы его деятельности, «вербовки душ» и т.п. Любая система, если она хочет выжить, обязана защитить и обезопасить себя от «злых происков врагов», действительных и мнимых. И этим всё сказано…
Люди в конторе норовили исправно делать то, к чему их приставили. Обижаться на них – смешно…
А желающих делать это – наушничать, стучать, доносить, сдавать своего ближнего – на Руси, увы, всегда было больше чем достаточно. Одних, как Горского, привлекали 33 сребреника, других – возможность быстро сделать карьеру, получить хорошую должность, квартиру, степень, издать книгу, на халяву съездить за границу и прочее.
Вполне вероятно, что какие-то беседы с ВВ Горский когда-то и вёл, и что-то для конторы писал. Но «поди его проверь» — все концы им давно спрятаны, все следы надёжно заныканы.
Лично я людям, подобным Горскому, руки никогда не подавал, не подаю и подавать не намерен. Ну а другие – пусть каждый решает за себя. Это дело вкуса и совести каждого…
Чем всё же руководствовался некогда неплохой и популярный журнал, печатая эту фальшивку и дикую галиматью, выливая ушат грязи на выдающегося советского поэта, актёра и исполнителя собственных песен В.С.Высоцкого?
|
