Александр Гордийчук,
Украина, г. Кременец
Тернопольской обл.

ВЫСОЦКО-
           ВЕДЕНИЕ
или
ВЫСОЦКО-
           ЛЮБИЕ?

           Вышел в свет очередной, уже пятый по счёту, выпуск издаваемого ГКЦМ В.С.Высоцкого с 1997 г. альманаха [*], состоящего большей частью из материалов 2-й Международной конференции, прошедшей в стенах Центра-музея 13-17 ноября 2000 г. и озаглавленной «ХХ лет без Высоцкого». Эта книга, как и все предыдущие, даёт много пищи умам и сердцам заинтересованных читателей.
           О Высоцком писали, пишут и будут писать в разнообразнейших изданиях авторы с самым разным уровнем интеллекта, подготовки и владения темой. За истекшее с июля 80-го года время из кумира миллионов, в доску своего рубахи-парня, он незаметно и постепенно превратился в объект препарирования и исследования «доцентов с кандидатами», юной филологической поросли, стремящейся на нём «остепениться» и приобрести научный капитал.
           Из сигаретно-алкогольного чада и угара хрущёбных кухонь, студенческих и рабочих общаг, из радиорубок волжских и обских буксиров и теплоходов, из вагон-клубов, колесивших по просторам Сибири, и просто деревенских клубов-развалюх Высоцкий переместился в тишину вузовских аудиторий и солидных библиотек.
           Однако, несмотря на уход и потерю, в силу множества причин, подавляющего большинства былых почитателей, Высоцкий и сегодня совершенно не устарел, «многие его строки и формулы стали ещё острее» (Т.Бек, стр.15). «Этот человек — феномен, которым мы восхищаемся» (Р.Биберштейн, стр.447).
           По словам сына поэта Никиты Владимировича, «пришло время научного [выд. в тексте. — А.Г.] подхода к творчеству Высоцкого.
           Между отдельными представителями, группами, группками, направлениями и течениями высоцковедения неизбежны, как и в любом другом деле, расхождения, трения, всякого рода непонимание друг друга, подковырки и конфликты. Хотя и принято считать, что истина рождается в споре, но зачастую каждый продолжает оставаться при своём собственном мнении и интересе и «упорствовать» в своих взглядах и заблуждениях, внося в умы «разброд и шатания».
           Автор этих строк считает себя совершенно свободным от груза авторитетов «вольным стрелком», независимым от кого бы то и чего бы то ни было. Если я и ловлю кого-то из пишущих о Высоцком на явных ошибках, фальсификациях, передёргиваниях и просчётах, то вовсе не корысти и тщеславия ради, а токмо в интересах дела и истины в моём, конечно же, понимании.
           Смею надеяться, что практически ежедневные, со второй половины 60-х гг. начиная, занятия темой «Владимир Семёнович Высоцкий», довольно обширное собрание материалов, весьма объёмистая и интенсивная переписка со многими заинтересованными людьми с разных концов света дают мне такое право.
           Как абсолютно справедливо замечает уже упоминавшийся Р.Биберштейн из Германии, «при всех дискуссиях, научных анализах и т.п. мы не должны забывать, что наши взгляды на эту личность — <…> это только частные [подч. мной. — А.Г.] интерпретации и у каждого Высоцкий (в силу, от себя добавим, неминуемых и объективных законов человеческой природы и мышления) — немножечко разный» (с.447).
           Смиримся и примем как данность и неизбежное зло тот факт, что чересчур «усложнённая», узкопрофессиональная лексика продолжает царить на многих страницах альманаха. Поэтому далеко не каждый рядовой почитатель Владимира Высоцкого сможет заставить себя внимательно, от корки до корки, одолеть хотя бы один из уже вышедших пяти (точнее — шести) увесистых томов.
           Вдумайтесь и вчитайтесь, к примеру, вот в это (цитату мы тут взяли наугад из первого попавшегося на глаза места). Оказывается, фразеологические единицы в текстах Высоцкого имеют свойство «возбуждать предсказуемость содержательно-фактуальной информации, эксплицитно выраженной в последующих частях текста.»(стр.631). Если перевести это на русский язык, то А.Прокофьева хочет всем нам всего лишь сообщить, что некоторые слова в произведениях Высоцкого обладают способностью подсказать читателю и слушателю дальнейшее содержание этих произведений и развитие их сюжета ещё до полного их прочтения или прослушивания.
           …Всё зависит от того, для кого писать. Если для верхних даже не десяти тысяч, а всего-то нескольких сотен «особо посвящённых» и приближённых, то выражения типа «Для диффузной зоны полей истины и правды [выд. в тексте] характерны ассоциаты с семой «предсказатель», представляющие сферу истины-откровения» (Е.Сполохова, с.167) их вполне устроят.
           Если же ориентироваться на обычного человека, любителя Владимира Высоцкого, поневоле приходится пользоваться более вразумительным и доступным «штилем» и слогом.
           Как отмечает А.Альтшуллер, сегодня так называемые неквалифицированные читатели и представители «племени исследователей» уже «разошлись в своих потребностях на высоцковедческую литературу» (с.590).
           Речь идёт о всё расширяющемся зазоре, разрыве между профессиональным, академическим высоцковедением и высоцковедением и высоцколюбием «народным». В идеале первое должно стремиться подтянуть второе как можно выше и ближе к своему уровню. В действительности это никак не возможно… В самом деле, смешно требовать от людей, в подавляющем большинстве очень далёких от «чистой» филологии, слияния в одном «бурном потоке» с маститыми профи, не очень-то и стремящимися допускать посторонних и непосвящённых в свой узкий круг…
           Простые люди просто, лукаво не мудрствуя, любят Высоцкого — каждый по-своему. И выражают свои мысли и чувства о его творчестве так, как могут и умеют. Всевозможные ошибки в их творениях должны, конечно, оперативно обнаруживаться и вскрываться, но корить и судить человека только за то, что он что-то написал о Высоцком, — совсем не стоит.
           В этом контексте вряд ли уместна тонко-язвительная, с оттенком превосходства и пренебрежения, критика в адрес В.Попова из Екатеринбурга (с.613-614, 629-630).
           В альманахе прорецензирован ряд книг, вышедших в 1999-2000 гг. В этом разделе больше всех досталось М.Зимней из Польши — от польки же, А.Жебровской, — за книгу «Кtо zabil Wysockiego?» (с.596-597), а также Н.Тверсковой — от Г.Токарева. По мнению рецензента, Высоцкий в её переводах на английский предстаёт «безграмотным косноязычным составителем рифмованных ребусов» (с.598). Влетело и А.Шерелю — за статью о Высоцком «Эстрада России. ХХ век» (с.622).
           Вообще материалы, помещённые ближе к середине и концу тома, выглядят значительно интересней именно для рядового читателя. Среди них отметим работы С.Одинцовой — об образе коня в художественном мышлении поэта (с.366-374), И.Рогового — о датировке дневниковых записей Высоцкого 1975 года (с.387-397), Е.Кузнецовой «Владимир Высоцкий в кинокритике» (с.428-445) и др.
           И.Роговой подчёркивает: «Нет сомнения, что биография Высоцкого нуждается в таком же тщательном изучении, как и его тексты» (с.397).
           Познавательна статья С.Кормилова о поэтической фауне у Высоцкого. Одних только классов сухопутных животных в его произведениях упоминается 34 (с.364), в отношении же употребления коней Владимир Семёнович «далеко «обскакал» всех русских поэтов» (с.360), а вот «гадов» он «решительно не любит» (с.365).
           Важную и в обозримом будущем вряд ли разрешимую проблему ставит Д.Кастрель. По его словам, почти за каждым из многочисленных вариантов песен Владимира Высоцкого стоят свои почитатели. Принцип «последней воли», которым руководствуется ряд известных публикаторов творческого наследия поэта, — «явно не работает». И как расставить разные, но равноценные варианты? И что значит — равно- и не равноценные? (с.481). О текучести как родовом свойстве стиха Высоцкого пишет и Л.Томенчук. По её мнению, «данная особенность побуждает <…> избегать определений типа «окончательный» (с.131).
           Б.Богоявленский и К.Митрофанов, рассматривая песни и стихи Владимира Высоцкого как исторический источник, приходят к очевидному и крайне актуальному выводу о необходимости «создания подробного исторического комментария к каждому [подч. мной. — А.Г.] произведению» (с.524).
           Работы здесь — непочатый край. И работы именно историков. До сих пор ни в одном сборнике Высоцкого, ни в одном собрании его сочинений таких комментариев нет. В лучшем случае они присутствуют выборочно, в крайне скудном, примитивно-зачаточном виде и удовлетворить читателя никак не могут.
           Вл.Новиков напоминает о том, что Высоцкому не привыкать к прямым оскорблениям. А вот «талантливый, дерзкий выпад против Высоцкого <…> был бы даже интересен его исследователям» (с.568).
           В статье А.Карабанова анализируются публикации о Владимире Высоцком в прессе, отражающей интересы русских националистов-«почвенников». Гипертрофированные, псевдонациональные, националистические чувства — один из предметов исследования психиатров. Видимо, не случайно эту работу написал психотерапевт (с.577-587). Рассматриваемые им статьи в газетах «Дуэль», «День литературы», «Завтра» и др. — «по большей части <…> упражнения в ксенофобии людей закомплексованных <…>, не вполне адекватно воспринимающих действительность <…> Вероятно, какому-то проценту умеющих читать это жгуче интересно» (с.578).
           Доктор филологических наук, профессор из Нижнего Новгорода М.Грачёв информирует нас о том, что у Высоцкого, оказывается, «удивительно сочетаются высокая лексика с просторечием» (с.221).
           Сегодня феномен авторской песни ушёл в прошлое, творчество бардов не считается теперь сенсационным и новаторским, ибо то, что не запрещено, — не притягивает (А.Беднарчик, с.495). По её словам, популярность Высоцкого в Польше в 70-80-е годы во многом определялась политическими причинами (с.493), его песни воспринимались слушателями как «акт политической отваги» (с.489).
           Главный, основополагающий принцип любого серьёзного коллекционирования — всеядность, то есть искать и собирать по данной теме надо всё без малейшего исключения. Хорошо, что в Музее, кажется, осознали необходимость сбора, хранения и фиксирования цитат Владимира Высоцкого и упоминаний о нём в печати (М.Тихомирова, В.Юровский, с.466; также см. с.717).
           В былые годы некоторые сотрудники относились к таким материалам весьма прохладно и скептически.
           В альманахе прорецензировано содержание журнала «Вагант-Москва» и информбюллетеня «Горизонт» (Тула) за 2000-й год — единственных сегодня специализированных изданий, посвящённых Владимиру Высоцкому — как в России, так и в мире (с.615-620). Здесь то и дело наталкиваешься на мелкие булавочные уколы и выпады в адрес главного редактора первого из них, С.Зайцева (с.617, 618).
           В библиографическом разделе помещён составленный В.Юровским «Перечень публикаций, посвящённых В.С.Высоцкому в информационном бюллетене «Вагант» и его приложениях» за период с 1989 по 1996 г., то есть во времена «старого», «музейного» «Ваганта» (с.636-679).
           Традиционный (к сожалению) перечень опечаток и неточностей в этом выпуске несколько короче предыдущих и отправлен автором этих строк по назначению — «для осознанья» и реагирования.
           Если кратко подвести итоги, то следует сказать, что поставленные перед собой цели и задачи «Мир Высоцкого» в целом реализует и выполняет. В некоторых случаях хочется всё же большей точности в отдельных деталях; в частности, в информации «Скорбный итог 2000 года» (с.684) не мешало бы указать точные даты рождения и кончины упомянутых в ней людей.
           Завершим эти заметки словами профессора МГУ С.Кормилова: «<…> мир Высоцкого с великим трудом поддаётся формализации. Уже поэтому он никогда не будет исчерпывающе описан в трудах даже самых квалифицированных и добросовестных литературоведов» (с.365).
           Добавить к этому нечего…