У нас с вами встреча по поводу фильма: это последний мой фильм – «Опасные гастроли». Вероятно, я вам немножечко расскажу о фильме.
Потом, если вы захотите что-нибудь меня спросить, — наверняка даже захотите, потому что много всяких разговоров странных ходит… Вот вы захотите узнать – правда это или нет. Я вам все отвечу.
Вот. Ну и мы такую проведем беседу с художественным руководителем вашего Дома культуры.
И потом я вам попою.
Так, чтобы вам было хорошо и мне тоже.
Значит, фильм «Опасные гастроли» начинался так.
Год тому назад приехали в Москву сценарист и режиссер Одесской киностудии. И они привезли сценарий. Назывался он «Опасные гастроли».
Нет, назывался он…
Он вообще никак не назывался. Это было странное какое-то произведение, ни на что не похожее.
И то, что вы увидите на экране, – в первоначальном варианте ничего подобного не было.
Сценарий был ужасный, но сам сюжет, скорее даже фабула, очень интересна, потому что – вот вы увидите в фильме – дело в том, что был такой Литвинов, который действительно был профессиональным революционером, и он передавал… Он организовал – он был человек такой, очень рискованный, он жил за границей и передавал нелегальную литературу в Россию.
Очень много путей было. И один из таких путей – это на самом деле персонажи. Они не совсем исторические, они, конечно, переработаны все, так сказать, по-другому немного.
Но, во всяком случае, действительно существовала группа актеров в Одессе. Одесса – это был тогда уже крупный порт, и через них передавали литературу, а позже — оружие для рабочих, для социал-демократов, которые жили в России.
Но вот сама эта история – она была очень интересной, а как она была выполнена – это было все на таком не очень высоком уровне.
Они мне предложили играть в этом фильме, и у нас началась совместная работа еще до начала картины. Мы придумали очень много новых эпизодов.
Я хотел, чтобы этот парень, которого я буду играть, чтобы он был не только…
Он был очень схематично написан. Он все время там переносил ящики, какие-то мешки таскал, и все время там – весь смысл в этом сценарии заключался в том, что там отвлекали полицейских вот так вот, а в это время куда-то уносили ящики.
Потом с другой стороны отвлекали полицейских. Тогда ящики спускали сверху.
В общем, фильм был про ящики. Про тару.
Вот. А хотелось, чтобы этот фильм был про людей.
И мы поэтому – так как он актер-то, совершенно естественно, я предложил им, чтобы он действовал такими способами, которые доступны актерам.
А именно: чтобы он много переодевался, обманывал, так сказать, загримировавшись, играл других людей.
Если он хороший актер – перевоплощался в других людей.
Это вы все увидите в картине.
И чтобы это был человек, который принимает самые неожиданные решения в самой трудной ситуации.
Вот поэтому, наверное, ему и доверяют самые трудные задания.
Он уже давно работает. Этот фильм – один из эпизодов жизни этого актера. Он до этого еще много работал и в Петербурге, и так далее, с революционерами.
Ну вот. И мне очень хотелось, чтобы было добавлено несколько эпизодов. Неожиданных таких, когда он принимает решение быстро.
Ну, это человек такой, азартный, что ли. Он немножко даже игрок.
Ну вот. В результате таких общих разговоров появилось очень много эпизодов новых, новых сцен и так далее.
Начали мы снимать эту картину в Одессе. Снимали ее очень быстро.
Помогли нам – есть такой ансамбль танцевальных миниатюр под управлением Головановой.
Там, значит, девушки, которые в этом ансамбле, они очень нам помогали.
Они тоже репетировали полтора месяца.
Причем съемки у нас были в жутких условиях. Это было зимой. А Одесская студия — город летний. Море там. Там приятно купаться.
И летом туда все рвутся, а зимой туда никого не затащишь. Потому что павильоны холодные.
Работали мы в основном ночью. Потому что днем, значит, сложнее было вызывать оркестрантов – они все заняты.
Работали мы по ночам. Вот все эти съемки, которые вы увидите, они, в основном, были ночью.
Я летал из Москвы туда.
Потом у меня еще другая картина— «Хозяин тайги». Перед этим. Так что приходилось уже разрываться на куски.
Я очень люблю эту картину еще и потому – ну, я не считаю, что это такой – ах! – какой шедевр, потому что, вероятно, мы не смогли до конца использовать весь материал, который там.
Но нас жутко поджимали сроки.
Вот. Но она мне еще дорога потому, что я написал туда еще несколько песен.
Это песни, конечно, не мои. Они на меня мало похожи. Это песни-стилизации, песни, которые пелись в начале века.
Там, например, есть одна смешная песня – шансонетка, которую я пою, когда танцуют канкан.
Я написал такой романс. Тоже никогда не писал романсов. Впервые в жизни написал этот романс «При свечах».
Вот.
Ну, там была единственная фраза в сценарии о том, что «ты даже поешь старинный романс, как похоронный марш буржуазии».
Ну вот. И вот эта вот фраза натолкнула меня на мысль. И я написал такой романс о том, что «вам вечным холодом и льдом сковало кровь…»
Такой декадентский романс.
Ну и, конечно, так как фильм снимался в Одессе, совершенно естественно, что нужна была песня об Одессе.
Одесса – город веселый, город талантов.
Оттуда вышло очень много и сатириков, и юмористов, и серьезных писателей.
Вернее, они все серьезные.
И поэтов масса оттуда.
Ну и совершенно естественно, нужно было об этом еще раз сказать, потому что что-то последнее время как-то захирела Одесса.
Не сама Одесса, а, вернее, даже разговоры о ней.
Потому что говорят, дескать, «неужели в Одессе перевелись таланты»?
Это неправда, потому что, когда приезжаешь в Одессу и долго там поживешь, просто на каждом шагу можно услышать такое, что ну никогда в жизни больше нигде не услышишь.
Например, я однажды пришел в магазин, хотел пить и говорю: Дайте, пожалуйста… У вас есть «Нарзан»?»
Она мне сказала: «Нарзана» у меня нет, но я вас где-то видела.» Сразу, без перехода.
Вот. Но там было очень много смешных эпизодов. Вообще город веселый, интересный. Очень сочные люди там.
Ну, например, такой рассказ, как едешь в трамвае и говоришь: «Скажите, пожалуйста, я правильно еду к вокзалу?»
Она говорит: «Нет, вы едете совсем в другую сторону. Сядьте хоть туда лицом».
Ну и много-много всяких интересных вещей.
После того как мы сняли эту картину, «Опасные гастроли», у нас проявилась такая мысль с режиссером этой картины, чтобы сделать такой музыкальный фильм, ну, что ли, я думаю, мюзикл, обозрение музыкальное на одесском материале.
И мы даже написали заявку. Так что, может быть, мы и сделаем [фильм] из именно произведений, которые родились в Одессе.
Там очень интересная натура. Там есть прекрасный порт, в котором работает много молодых людей. Они все, конечно, люди веселые.
Мы там придумали, что это все происходит в порту, и несколько номеров у нас будет проходить во время обеденного перерыва. Там горит столовая. Директор столовой в ужасе – почему никто не идет.
Оказывается, стоит громадная толпа под большим краном, портовым краном, и на этом кране такая доска… Вернее не доска, а плита бетонная, и на этой плите ансамбль выступает, значит, они поют, девушки танцуют….
Ну, в общем, всякие мысли есть. Про Одессу можно снять очень много интересного.
Она всегда была городом интересным, а вот в начале века, во время, о котором снят наш фильм, там тоже было много интересного. Там всегда было много искусства и так далее.
Вот и оттуда я написал песню об Одессе.
Еще там была такая песня, которую поет Сличенко… Вернее, не Сличенко, а Рада и Коля Волшаниновы.
Я для них писал эту песню. Такая она получилась действительно цыганская.
Так что, в общем, все – я туда написал все песни, которые, в общем, мне не свойственны.
Первый раз я попробовал себя в этом жанре, в таком жанре стилизации, легкости какой-то.
Ну вот. А роль сама интересная. Ну это вы увидите.
Там, правда, мне говорят, что немножечко пристегнут конец. Но дело в том, что персонаж, о котором идет речь, он действительно погиб.
Правда, он погиб не так, как в фильме.
А там был такой эпизод написан. Последние минуты фильма были такие.
Ехал, значит, начальник полиции этой самой в карете в полицию, докладывать о том, что здесь опасный преступник Коваленко находится. И в это время, когда он останавливался на каком-то перекрестке, открылась дверца кареты, туда вошел Бенгальский, герой, которого я играю, и сказал: «Добрый день, Вано!»
И ударил его по физиономии.
У них началась там драка. Он ему надел наручники на руки.
Я не знаю, так ли это было на самом деле. Во всяком случае, погибли они.
Он выбросился вместе с этим полицейским в Неву. Выбросился, когда карета шла рядом с парапетом. Он схватил его, оттолкнулся от кареты, и они вывалились в Неву и оба погибли.
Но так как у нас уже…
Этот эпизод снимать не пришлось нам .
Мы сделали пожар. Ну это вы увидите сами.
В общем, не имеет значения. Важно, что этот человек действительно погиб за дело, за которое он боролся.
Я не буду вам рассказывать содержание картины.
Я, единственное, хочу вам рассказать, например, такой эпизод.
Это обычно всегда на встречах со зрителем рассказывают, как нам трудно сниматься.
Ну, вообще любая работа – трудная, и задаром деньги у нас не платят, и правильно делают.
Ну вот, например, в этой картине дважды Юматов – один раз я, дважды Юматов, — ну случайно мы праздновали свой день рождения второй раз.
Один раз, когда мы снимали эпизод в маленьком переулке одесском, где нет никакого движения, мы снимали там проезд на лошади.
И вот впереди шла машина с камерой. Там сидел оператор. Гнали мы лошадь. Он за кучера, а я сидел сзади.
Ну и сняли один дубль, второй дубль.
А этот переулок выходил как раз на улицу, где одностороннее движение. И там никогда из этого переулка не выезжают машины. Там на больших скоростях несутся машины и никогда не тормозят у того переулка.
И вот надо же было! Наше цыганское счастье, что лошадь понесла, закусила удила.
Потом, значит, какая-то неровность была в почве. Юматова выкинуло из этой кареты, и он, буквально в двух сантиметрах от заднего бампера машины, ударился и сломал себе ногу.
Но случайно он лицом не ударился об машину, потому что шофер почувствовал и дал газ в это время, и уехал.
Вот. А у меня даже смешнее был эпизод.
Я, значит, вспомнив фильм, который называется «Дилижанс», когда там индейцы убивают возниц, там один из героев этого фильма пролезает по оглобле, значит, и хватает повод лошади…
Вот так я стал выскакивать за этим самым поводом. В это время лошадь вынесла нас на улицу, где шли машины. И, на мое счастье, не было ни машин и ни трамваев.
А остановились мы прямо на трамвайных путях.
Я туда залез. Достал этот самый… мундштук потянул. Никак нельзя было. Все было бесполезно, потому что она так закусила это все крепко. Ну и, к счастью, намоталась вожжа на колесо, и она остановилась, лошадь.
Вот такие всякие смешные истории у нас были.
Снимали мы настоящих биндюжников, которые до сих пор есть в Одессе.
|
