Юрий Тырин

«МОЙ ДРУГ УЕХАЛ В МАГАДАН...»:
грамматическое время

           Фонограммы Высоцкого свидетельствуют, что генезис его песенных произведений чёток и неизменен, какие бы заявления о некоем «особом подходе» к их текстологической подготовке к печати ни появлялись. Эта чёткость характеризуется непременным стремлением – от выступления к выступлению – к единственному окончательному тексту. Редкие исключения, присущие, в основном, шуточным песням, лишь подтверждают правило. По этому поводу нелишне привести высказывание поэта – одно из многих подобных – о том, что песня «не дает тебе спать спокойно, ходить и жить, пока ты ее не добьешь до конца и не очистишь»[1].
           Современники Высоцкого знали его песни по километрам «намагниченных лент». Сегодня мы привычно пробегаем глазами напечатанные тексты и не задумываемся, что они дефинитивные: подготовлены к печати текстологом, а не автором. Когда же в эфире звучит песня, в деталях не совпадающая с книжной публикацией, мы, традиционно веря «печатному слову», делаем вывод, что это ранняя фонограмма, с еще «сырым» текстом. Именно так и должно быть, если в книге напечатан действительно окончательный текст.
           С рассматриваемой песней не всё так просто: в эфире всегда звучит «Мой друг УЕХАЛ в Магадан», а печатается «Мой друг УЕДЕТ в Магадан», в то время как ранним текстом является «УЕДЕТ», а не «УЕХАЛ».
           Абсолютному большинству слушателей 60-х – начала 70-х годов песня была известна по огромному количеству хороших ленинградских копий концерта в клубе «Восток» 18 января 1967 года с «УЕХАЛ», а отнюдь не по малоизвестным двум домашним записям 1965 года с «УЕДЕТ». О конце 70-х и говорить не приходится: кассетные копии с канадского диска «RCA» пересылались по Союзу в сотнях бандеролей вкупе с тогдашним книгообменным бумом. Так что «народ» знал песню «Мой друг УЕХАЛ в Магадан», а не «Мой друг УЕДЕТ в Магадан». Почему же в книгах дается ранний текст?
           В 80-х, когда готовились книги в текстологической подготовке Андрея Крылова, я тоже был убежден в правомерности публикации именно первой редакции: «Мой друг УЕДЕТ в Магадан». Потому что – как же иначе: «Мой друг уедет», «Ответит он», «Потом уложит чемодан», – всё в будущем времени. А если «Мой друг...» уже «...УЕХАЛ в Магадан», тогда зачем же он «Потом УЛОЖИТ чемодан»?
           И в этой связи недавно Олег Терентьев напомнил мне лингвистический термин «плюсквамперфект» – время давнопрошедшее. Это относительное время, указывающее на то, что одно прошедшее действие предшествовало другому действию в прошлом. Форма эта широко распространена не только в европейских языках, но и в русских сказах, в фольклоре.
           Высоцкий не хотел расставаться с песней, поначалу написанной по случаю предстоящего отъезда друга, и сохранил ее для концертов, заменив вступление в будущем времени на время прошедшее. Это нормальная форма, и не единственная у Высоцкого: достаточно вспомнить песню, в которой «СЕГОДНЯ в нашей комплексной бригаде // Прошел слушок о бале-маскараде» – и, «каким-то образом», СЕГОДНЯ же стало известно, что произошло ЗАВТРА: «НАУТРО дали премию в бригаде».
           Три грамматических времени – прошедшее, будущее и настоящее – отсчитываются от момента речи. Можно говорить хоть о давнопрошедшем, хоть о предбудущем времени – важно, что никакой «ошибки» Высоцкий не допустил ни в «Магадане», ни в «Бале-маскараде», ни в других подобных формах. Видимо, в массовых изданиях следует печатать не раннюю, а окончательную редакцию: «Мой друг УЕХАЛ в Магадан».